К ПРОБЛЕМЕ КРИТЕРИЕВ НАУЧНОСТИ
В коротком сообщении по
дискутируемой на совещании тематике хочу остановиться на трех моментах, так или
иначе затронутых коллегами в процессе обсуждения.
Во-первых, нельзя не согласиться с доводами академика
Э.П.Круглякова по поводу финансовой стороны “наболевшей” тематики. Отток
денежных средств на финансирование довольно сомнительных проектов и теорий
внушителен сам по себе, от чего непосредственно страдают фундаментальные и
прикладные науки. Казалось бы, ушло в прошлое время унижения нашей науки так
называемой лысенковщиной. Естественные науки освободились от идеологического
диктата.
Но по-прежнему над наукой
сохраняется административно-номенклатурная власть, по крайней мере, над
отраслевой наукой. Общеизвестный факт, что отраслевая наука поглощает более
двух третей расходов государства на науку в целом. Эта власть стала причиной
многих ныне известных бед науки – потери динамизма, приверженности к
амбициозным разорительным программам и т.д.
Уже в начале девяностых годов
научная общественность РФ так или иначе поднимала и обсуждала этот вопрос в
периодической печати и с трибуны Академии наук, а воз и ныне там.
Более того, по меткому выражению
члена-корреспондента, тогда еще АН СССР, Е.Александрова: “Общество столкнулось
с новой напастью – теневой наукой, химерическим плодом секретного альянса
командной системы с лженаукой”.
Многие из нас слышали, читали о
так называемых микролептонах, спинорных волнах, торсионных полях. Якобы
использование эффектов с применением новых “теорий”, “обнаруженных частиц”
позволит шагнуть в XXI век с новыми технологиями, сулящими всему человечеству
благоденствие и процветание. На самом деле, на поверку, все эти доморощенные
открытия под прикрытием “секретных” и “сверхсекретных” предприятий отраслевой
науки не выдерживают ни какой научной критики: научные выводы таких псевдотеорий
делаются порой на единичных, не перепроверенных фактах, а то и вовсе на голой
фантазии из области научной фантастики.
Оружием борьбы против такого мракобесия для науки есть и будет как научная трибуна, так и общественная. Населению России необходимы популярные знания о достижениях, результатах исследований, проблемах и трудностях в фундаментальных областях науки. Периодическая печать должна чаще приводить рецензии (в подвале статьи) на полунаучные, околонаучные статьи в своих публикациях. Что касается “борьбы” с так называемой административно-номенклатурной властью, то общих рецептов, по-моему, ни у кого нет. Что можно предпринять в данной ситуации?
Первое, необходимо “делегировать” в Государственную думу
своих (от научной общественности) представителей, либо создать научное лобби в
ней.
Второе,
распределению бюджетных средств страны на науку должно предшествовать открытое
обсуждение перспективы развития фундаментальных направлений исследования внутри
самих научных обществ. Необходимы научные советы как в Академии наук, так и в
отраслевых институтах, сформированные на демократических началах из
добросовестных ученых, зарекомендовавших себя в теоретической или прикладных
областях существенным вкладом в науку. Тесное сотрудничество указанных советов
даст возможность справедливо перераспределять финансовые средства между
отраслями и РАН.
Второй момент, на котором мне хотелось бы акцентировать ваше
внимание, это собственно сами критерии научности, ради чего мы здесь и
собрались. Научная общественность, ее мнение по поводу предлагаемых теорий, как
высказал в своем выступлении профессор В.Н.Карпович, должно быть определяющим.
Эти мысли полностью согласовываются с тем, что долго вынашивал в своей голове
по выработке эффективных критериев научного мышления.
В одной из своих последних статей
“Что такое диалектика?” известный современный философ сэр К.Поппер обосновывает
широкое использование метода проб и ошибок, развивающегося и приобретающего
черты “научного метода”. Суть этого метода в следующем: “Столкнувшись с определенной
проблемой, ученый предлагает, в порядке гипотезы, некоторое решение –
теорию. Если эта теория и признается наукой, то лишь условно; и самая
характерная черта научного метода состоит как раз в том, что ученые не
пожалеют сил для критики и проверки обсуждаемой теории. Критика
и проверка идут рука об руку: теория подвергается критике самых
разных сторон, и критика позволяет выявить те моменты теории, которые
могут оказаться уязвимыми. Проверка же теории достигается посредством
как можно более строгого испытания этих уязвимых мест”. К сказанному необходимо
добавить следующее: во-первых, критика должна быть научной, т.е.
исходить из компетентного источника в данной области знания; во-вторых, – проверка
теории (принципа, гипотезы и пр.) не сводится только к постановке одного или
нескольких экспериментов; экспериментальный результат превращается в значимый
факт лишь после всестороннего анализа условий его возникновения, после
перекрестных опытов и проверок на воспроизводимость. И только очищенный от
наслоений вторичных и случайных факторов результат используется в фундаменте
теории.
Диалектика верно указывает, что
противоречия имеют огромное значение в истории мышления, столь же важное, что и
критика. О сущности критики хорошо сказал К.Поппер: “Ведь критика в сущности
сводится к выявлению противоречия. … Однако критика является в
очень важном смысле – главной движущей силой интеллектуального развития. Без
противоречий, без критики не было бы рационального основания изменять
теории, – не было бы интеллектуального прогресса”.
Прежде чем сформулировать критерий
научности на основе научной критики, необходимо отметить еще одну важную
особенность: критика и проверка должны быть тесно связаны, взаимосвязаны как
между собой, так и, главным образом, с критикуемым объектом (теорией,
гипотезой, принципом и пр.) посредством обратной связи. Эта взаимосвязь должна
быть конструктивной, т.е. объект, подвергаемый критике и проверке, необходимым
образом должен меняться в зависимости от результатов проверки, либо
отвергаться, как “не оправдавший надежд”. В противном случае, объект принимает
форму догмата, лженауки, либо псевдонауки, существующей какое-то время, как
правило, за счет авторитета “гонимых авторов” и поддержки непросвещенного
населения (общественности). Таким образом, на основе изложенных аргументов
можно сформулировать критерий научности объекта (теории, принципа…) на основе
научной критики: “1) Научная критика объекта, выявляющая в нем
противоречия; 2) тщательная экспериментальная и теоретическая проверка
выявленных противоречий; 3) динамическая обратная связь с испытуемым
объектом”. Невыполнение одного из трех взаимосвязанных условий
приведенной формулировки научного критерия обесценивает его использование.
В заключении своего небольшого
сообщения остановлюсь на так называемых “вечных истинах” – добре и зле,
рациональности и иррациональности (последнее озвучил д. филос. н. ИФиП
В.П.Горан). Как кажется мне, исходя из своего опыта работы и исторического
анализа развития науки, все познается в сравнении, в отношении частей
к целому … Поэтому и критерии научности вырабатываются из анализа
ошибок, предположений. Другими словами – пусть “зло” в науке
останется, но только немного и для того, чтобы “кровь в жилах не застаивалась”.