Инварианты
и «фреймы» как объективные феномены
и когнитивные конструкции
Вопросы статуса и смысла тех или иных объективных и когнитивных
структур, которые изучает и которыми оперирует наука, обычно обсуждаются в
специальных работах по философии и методологии науки. Среди этих структур
выделяют устойчивые и инвариантные в каких-то определенных смыслах. В нашем и
не только в нашем представлении инвариантными, т. е. стабильными,
устойчивыми, прочными, относительно неизменными являются очень многие объекты,
структуры и отношения самого разного рода [1].
Речь идет о самих объектах, их свойствах и характеристиках, об
отношениях и связях материального и идеального происхождения вроде движения,
пространства, времени, о массе и заряде, о симметриях, формах, системах и
структурах, о причинении и гомеостазе. Исследуются вопросы о формах познания, о
логических объектах, о естественных и искусственных программах, об алгоритмах,
их свойствах и отношениях, об ограничениях и запретах, о базисных научных
понятиях и утверждениях различного характера. Мы говорим о самих инвариантах и
константах разного рода, о моделях, законах, принципах, аксиоматиках. Разговор
должен идти и о самом мире, его бытии, о фрагментах этого мира, включая их
динамику, и о научных теориях, научных парадигмах, картине мира и ее
специфических разновидностях – стандартных моделях науки, теоретических схемах
и основаниях научных теорий, а также о частных картинах мира и его фрагментов.
Вообще, сам замысел этой статьи возник еще в 1982 г., после чего
нами была опубликована работа, посвященная данным вопросам [2]. Позднее эти
вопросы были актуализированы нами в аспекте выбора стандартной теоретической
схемы в основаниях физических теорий [3]. Сходные мысли по проблеме,
обозначенной в заглавии работы, были высказаны ранее В.С. Степиным [4] и
получили поддержку в зарубежной литературе по философии науки. В.С. Степин
пришел к выводу, что в развитии научных теорий нет простой линейной цепочки
абстрактных объектов, последовательно конструируемых один из другого. Вместе с
тем он отметил, что своеобразным каркасом, объединяющим элементы теории,
оказываются фундаментальная теоретическая схема и основанные на ней
частные схемы.
В принципе эти вопросы нашли
отражение в литературе в виде теории инвариантов. Но мы сейчас фактически вели
речь об инвариантах вообще. Нами был обрисован по элементам первый класс
инвариантов – универсальные инварианты (УИн). Заметим, что эти темы
присутствуют в соответствующих программах и учебниках для высшей школы, хотя
множество вопросов до сих пор удовлетворительным образом не рассмотрены.
Гораздо реже обсуждается вопрос о смысле и назначении второго класса инвариантов –
локальных инвариантов (Лин) – таких, которые «работают» в границах
определенных временных отрезков, в локальных пространствах и на определенных
уровнях строения. Например, данный вопрос обсуждают при изучении объектов
только физики или только химии (хотя у этих объектов есть общее: они суть
физически изолированные системы). Его исследуют в русле проблем существования в
живых системах и в контексте их развития (все это открытые системы –
биосистемы). Он связан именно с потребностями этих систем и выбором, их
алгоритмами, оценками степени их реализации и удовлетворения, их полезности и
бесполезности, критериями этих оценок, и т. п. В обществе к числу
локальных инвариантов относятся обычаи и нормы поведения людей в контексте
дилеммы добра и зла (мораль), фиксированные нормы поведения, такие как
конституции и кодексы, а также человеческие цели и ценности, развитие именно
человека. Кроме того, это законы и правила юридического характера (в рамках
права и юстиции), критерии красоты и безобразия (эстетика) и т. п.
Наконец, можно выделить класс
инвариантов, которые «работают» в межуровневом пространстве, т. е. там,
где охватываются качественно различные системы, четко разграниченные, но общие
в каких-то важных аспектах. Это, например, физические и химические, химические
и биологические, биологические и социальные системы, взятые попарно. Но это
инварианты, не «работающие» за их пределами. Подобные вопросы исследуются на
междисциплинарном уровне, например в биофилософии и биосоциологии. Здесь, надо
признать, до сих пор много спорного и неустоявшегося. Перед нами – смежные
инварианты (СИн). Все, кто работает в области анализа таких структур,
чувствуют существование чего-то общего и объединяющего все отмеченные выше
структуры в единый комплекс по определенным признакам. Но каковы же эти
признаки? Ответ обычно бывает таким общим и приблизительным, что не
удовлетворяет никого.
Вместе с тем особую остроту обсуждаемый здесь вопрос приобрел с тех
пор, как началось формирование в XX в. общенаучных теорий и дисциплин
вроде теории систем, кибернетики, информатики, теорий операций и принятия
решений, общей (т. е. не специально физической) синергетики, экологии,
других теорий и дисциплин. Статус их понятий, моделей, законов и др. часто
ничем не обусловливается, а фактически здесь безо всяких оговорок используются
те структуры, которые появились в какой-нибудь специальной теории или
дисциплине. Иными словами, эти структуры просто некритически экстраполируются
за рамки конкретной теории. Правда, сегодня много говорят о происхождении таких
терминов, их переосмыслении, но все же неорганичность обсуждаемых структур в
какой-либо чужеродной области, где их начинают применять, чувствуют все, кто
хоть как-то вник в соответствующие проблемы. Так, по своему происхождению
понятие эволюции и теория эволюции чисто биологические понятие и теория, а
между тем данное понятие без каких-либо оговорок именно как теоретический
инвариант широко применяется в общей социологии. Биологи, как известно,
возражали и возражают против некритического переноса понятия «экология» на
области, к биологии совсем не принадлежащие. Аналогично, если не хуже, обстоит
сегодня дело с физической синергетикой, прежде всего с ее понятиями и моделями,
взятыми как теоретические инварианты, когда стали выделять «общую синергетику»,
подверстывая на самом деле под нее физическую синергетику.
Автор этой статьи сам столкнулся с данной проблемой в связи с развитием
теоретического базиса и номологии бихевиористики и оптимологии, осмыслением
статуса законов и критериев оптимальности на стыках наук и теорий в биологии,
экономической теории, теории операций, теории принятия решений, теории игр,
социологии. Мы также встретились с нею, занимаясь теоретическими и
методологическими проблемам описания сложных многокомпонентных систем вообще и
бихевиоральных (би-систем) в частности [5]. Укажем, что эти последние
составляют класс, или вид, сложных многокомпонентных систем. К ним относятся
все системы живой природы, общество и сам человек, а также все гибридные
системы, такие как человеко-технические, экономические, экологические и др.
Правомерно ли подходить ко всем этим, в принципе различным областям
действительности с каких-то единых позиций, определяя у них наличие общего и
инвариантного, используя для их описания одни и те же структуры, о которых мы
говорили, или же этого делать нельзя? Вообще, каково многообразие всех этих
инвариантов, какова их возможная классификация, каковы их соподчинение и
взаимосвязь?
Мы не станем сейчас углубляться в эти вопросы, так же как и в описание
би-систем и их свойств. Отметим лишь, что оформление единой системы понятий и
моделей, принципов и законов теории би-систем (номологии) могло бы помочь нам
понять единство строения и поведения всех сложных систем вообще, а также, быть
может, помогло бы создать полезную эвристику, когда перед нами какие-либо
качественно специфические классы и подклассы таких систем. Эта эвристика крайне
необходима для биологии, экологии, социологии, экономической науки,
историософии и политологии, для проектирования и развития человеко-технических
и других систем, таких как города, сети коммуникаций разного рода и др., а
также, если подходить более фундаментально, для теории устойчивого развития
общества.
Пока что в каждой отрасли знания строят какие-то свои модели или
ссылаются на весьма слабо обосновываемые аналогии, при этом на самом деле нет
уверенности, что используемые аналогии имеют под собой хоть какую-то твердую
почву. Можно привести множество примеров неудовлетворительного подхода к
подобным системам, а также к их описанию с применением указанных выше структур,
но уже из сказанного ясно, какова ситуация в современной науке с данными
структурами с точки зрения хотя бы методологии.
В целом просматриваются следующие пути обобщения и создания единых и
«сквозных» (термин И.В. Кузнецова) структур для обоснования единства и
целостности общенаучных и междисциплинарных наук и теорий.
Первый путь – синтез эмпирически установленных (и при этом
первично обосновываемых и обобщенных) частных законов систем разной природы
посредством когнитивного восхождения в описаниях от простых и низших систем к
более сложным и высшим методами индукции. При этом открывается возможность
использования метода асценции. Подобный путь был проделан, например, в физике,
когда шло формирование закона сохранения и превращения энергии. Это – путь от
частных законов сохранения (симметрии) в механике через законы сохранения в
теории теплоты, а также в теориях электричества и электромагнетизма к
фундаментальному принципу сохранения (и превращения) энергии для изолированных
физических систем любого рода.
Второй путь – принятие идеи о том, что в высшей и наиболее
эволюционно развитой системе в наиболее полном виде содержатся основные законы
всех низших систем как формы проявления высших. Это должно найти отражение в
теории. В итоге сразу же открывается возможность применения метода дедукции и
возможность объяснения на основе метода редукции. Но такой путь требует
признания фундаментальности системных законов, еще каких-то других законов
вообще, а главное, привлечения идеи генетической связности законов таких систем
по какому-то основанию, признания в целом того, что не всегда доказуемо и часто
совсем не очевидно. Мы уже писали об этом в своей работе «Оптимология» [6].
Третий путь – использование идеи о том, что среди законов любого
характера и различного уровня можно найти инвариантные и при этом сквозные для
части уровней или части их свойств, отношений и связей. После их осмысления в
форме понятий и научных утверждений эти инвариантные законы без особых
изменений смогут обслуживать эти межующиеся уровни, например соседние (только
физический и химический, биологический и социальный и т. п.), а, может
быть, войти в номологию любого уровня.
В свое время, подчеркивая историчность обнаружения единства
законов разных предметных областей в рамках физики, И.В. Кузнецов сделал
акцент также на обнаружении именно их единства. Он писал: «В теориях,
относящихся к разным этапам развития физики, содержатся и одинаковые законы.
Имеется ряд «сквозных законов», общих не только с «соседними», непосредственно
сменяющими друг друга теориями, но и всеми вообще физическими теориями. Такими
являются, например, закон сохранения и превращения энергии, законы сохранения
импульса и момента количества движения. Хорошо известно также, что закон движения
для электромагнитного поля, выраженный в уравнениях Максвелла, фигурирует и в
электронной теории Лоренца, и в современной квантовой электродинамике, а законы
движения, резюмированные в так называемых канонических уравнениях, действуют и
в классической механике, и в электродинамике, и в квантовой механике» [7].
Отметим, что в целом здесь говорится именно о законах. Но, на наш
взгляд, сегодня вопрос можно ставить шире. То есть речь должна идти не только о
номологии, хотя это наиболее ценная часть любых научных достижений, но и обо
всех тех инвариантных каркасных структурах, которые мы уже специально упоминали
выше. Основные критерии, по которым на самом деле идет поиск устойчивости,
инвариантности, единства, сходства и т.п. по линиям всех УИн, ЛИн и СИн, а также
различия объектов анализа, – это существенность, специфика, общность,
качественная определенность, регулярность функционирования, действия и ограничительность
(рамочность) этих структур. Отметим также, что первый и второй пути
обобщения и поиска инвариантов, которые были указаны выше, уже освещены и
проработаны в методологической литературе. Но сделано это главным образом на
материале истории формирования законов науки, особенно физики (ее номологии), а
этого, как уже говорилось, далеко не достаточно.
Обратим особое внимание на третий путь. При этом признаемся:
непосредственный толчок к тому, чтобы взяться за эти заметки, нам дало
ознакомление с развернутым изложением и критическим анализом недавно
опубликованной в Англии книги специалиста по физике твердого тела С. Дж.
Ойянг «Основания теории сложных систем в экономической науке, эволюционной
биологии и статистической физике» [8], представленными Дж. Коулом в журнале
“British Journal for the Philosophy of Science” [9]. Это не часто встречающийся
и не характерный для западных ученых случай, когда специалист-естественник
берется за проработку методологических и философских проблем, выходящих далеко
за рамки его собственной специализации, причем делает это квалифицированно.
Результаты работы, проделанной Дж. Коулом, оцениваются в литературе как
“замечательное интеллектуальное достижение” и “ценный вклад в философию науки”
[10].
Заметим, что фактически в упомянутой книге описываются не реальные
объекты, а инвариантные теоретические структуры, единые именно для разных
по своему качеству объектов. Они имеют строго ограниченную область
применения (“разрешающую способность”) и неприложимы где-то еще. Проще говоря,
они имеют свои границы и рамки, у них нет "разрешения" принадлежать к
каким-то другим объектам, описывать их или объяснять. Но они и сами являются
ограничителями. Именно они обозначаются терминами “рамочная структура”,
“каркасная структура” или “фрейм” (от англ. frame – каркас,
скелет, рама, структура, строение и т. д.).
Понятие фрейма широко применяется в современной англо-американской
психологии и аналитической философии. Заслуга С. Ойянг состоит в том, что
она дала этому понятию расширительное толкование.
В данном случае фрейм, или каркасная структура, рассматривается автором
как “общая категориальная структура” (general categorical framework).
С. Ойянг исследует такие фреймы, как координатные системы евклидовой
геометрии, взятые вместе с правилами идентификации точек пространства на целом
множестве, и многие другие. Именно фреймы, по мысли автора, применимы для
описания существенных аспектов мира в целом. Соответствующие понятия
макроскопического порядка в форме челночных операций познания С. Ойянг
применяет для анализа микросостояний физических структур (и других) с целью
последующего синтеза (“синтетический микроанализ”). Сами понятия “макро-“ и
“микро-” здесь относятся просто к вопросу о принадлежности соответствующих
объектов к выше- и нижележащим уровням строения ( у нас – СИн). При
этом указывается тесная связь этих процедур с так называемым “элиминативным
редукционизмом” в духе П. Чарчленда [11]. Суть такого рода редукционизма
состоит в том, что если законы некоего уровня строения описываются и
объясняются на основе какого-то нижележащего уровня, то тогда в теоретическом
описании и объяснении мы вправе элиминировать (убрать) все, что о них
говорилось в теории этого уровня. Так, можно проигнорировать все то, что
говорят химики в химии, а описать и объяснить химию в терминах и понятиях
физики, привлекая также ее законы.
Но С. Ойянг считает, что нельзя смешивать методологию применения
рамочных структур вроде упомянутых выше с атомизмом, физикализмом и
метафизическими доктринами разного рода, хотя об этом можно поспорить. Вместе с
тем подобные структуры как теоретико-методологическая конструкция для научной
практики новы, а в этой связи вовсе не очевидны их взаимоотношения с
редукционизмом. С. Ойянг сама считает, что в конце концов все феномены
науки могут быть объяснены при помощи небольшого числа простых принципов. Но
каких?
Как можно понять, метод выявления и описания рамочных структур, по сути
дела, сам является рамочной структурой для общей методологии науки,
направленный не только на описание, но и на объяснение. Однако критики
отмечают, что если С.Ойянг сильна в анализе примеров действия этого метода в
физике, статистической механике, теории самосогласованного поля (анализ
приближения Хартри – Фока), то анализ положений теоретической биологии
(например, «отбор» в генах и в организме), экономической теории (например,
связь микроэкономики и макроэкономики) и других вопросов представляется не
столь убедительным. Не ясно, относится ли понятие фрейма только к СИн или это
некое всеобщее понятие? Нельзя не согласиться с автором в том, что в конце
концов в самой науке мы и выстраиваем, идя тем или иным путем, подобные
рамочные структуры или фреймы. Они, что очень важно и ценно, приобретают
операциональный смысл и инструментальные функции. Фреймы не только описывают
существеннейшие аспекты онтологии изучаемой реальности или даже всего бытия, но
также снабжают науку определенным строительным материалом, каркасами и блоками
для сооружения всего целого, т.е. теоретического знания, или здания науки.
Между тем, чтобы двигаться дальше, надо, на наш взгляд, во-первых,
четко отграничить объективные инвариантные структуры самого мира, его
разных уровней строения, форм и видов отношений, их динамики, порядка и
самоорганизации от инвариантных структур хаоса, структуры необходимого от
структур случайного и т. д. Во-вторых, надо также четко выделить рефлексию
в представлениях исследователей об этих структурах, т. е. когнитивные
формы выражения и описания объективных каркасных структур. Упомянутые рамочные
структуры или фреймы, как можно понять, относятся ко вторым. У С. Ойянг
это теоретическое отображение. Оно более или менее адекватно объектам и их
свойствам, часто исторично, а значит, относительно, неполно и неокончательно.
Фрейм – сложная структура. Это не просто одно фундаментальное понятие, какой-то
один и единственный закон или принцип, это скорее утверждение, относящееся к
операционально и инструментально используемым теоретиками небольшим частным
парадигмам, куда входят и понятия, и законы, и правила разного рода, где
оговорены, например, и тип пространства, и форма причинности. Как можно понять,
это все-таки не только СИн. Вместе с тем отмеченные нами выше два первых пути
обобщения и создания номологии в любой науке пересекаются с третьим, о котором
мы так подробно говорили. Скорее всего, данное представление можно отнести ко
всем фреймам, а не только к законам.
Можно различить два вида каркасных структур: структуры собственно
реальности (Р-фреймы) и структуры теории в широком смысле (Т-фреймы). При этом,
во-первых, любой фрейм в своей области может оказаться частью, компонентом
другого из той же области (так, как, например, частные законы сохранения и
общий принцип симметрии в физике) и т. п. Во-вторых, внутри Р- и(или)
Т-фрейма существуют прямо связанные с ним другие фреймы. Например, мы не можем
представить в качестве независимых парадигму классической физики с жестким
типом детерминизма и парадигму евклидовости пространства с соответствующими
представлениями о координатных системах. Примеры можно продолжить. Однако тогда
также следует различить картину мира как научный фрейм определенного типа и всю
картину бытия, в которой есть и фреймы, и «нефреймовые» компоненты.
Последние – это все случайное, текучее, неопределенное, виртуальное,
несущественное, обыденное, повседневное, преходящее и т. п. Мы обязаны
тогда считать, что объективные миры фреймов и «нефреймов» погружены один в
другой, перемешаны, взаимно проникают, взаимодействуют и превращаются друг в
друга.
Попытаемся определиться с разбираемым здесь понятием. С развиваемой
нами позиции, фрейм – это объективный или теоретический фрагмент всего
бытия или теории этого бытия. Он есть фрагмент целостный, единый,
ограничивающий, существенный, качественно обособленный, сквозной, как минимум,
для двух уровней строения самого мира или его картины, а также для других
самостоятельных и многообразных их фрагментов. Во фрейме обязательно
присутствует инвариантность определяющих характеристик, параметров и величин
именно как рамочных структур. Существует многообразие форм фреймов того и
другого вида (Р- и Т-фреймов) – от выделенных устойчивых объектов до мира в
целом, от фундаментальных понятий и констант до научных теорий и парадигм.
Специфика любого описания и языка этих структур с точки зрения
представленного здесь нами расширительного толкования фреймов может быть
различной из-за разобщенности наук, возникшей в ходе их исторического развития.
Именно поэтому часто не распознаются одинаковые, тождественные свойства и
отношения, хотя перед нами может быть один и тот же фрейм. К примеру,
системность как феномен самой действительности стали выделять лишь XX в.
благодаря биологии (работы Л. фон Берталанфи). До этого системность
истолковывалась лишь как характеристика теоретических феноменов и разных
мысленных конструкций вроде текстов. Существуют универсальные и частные,
локальные фреймы, например относящиеся только к биокосной природе и только к
живому, а также соответственно к наукам об этих больших областях мира.
Постоянными проблемами формирования и развития Т-фреймов является их
существенность / несущественность, регулярность / нерегулярность,
полнота / неполнота, адекватность / неадекватность,
абсолютность / неабсолютность, противоречивость / непротиворечивость
по отношению к реальности и др., что выявляется при сопоставлении с Р-фреймами
в опыте и в теории.
В целом методология рамочных структур представляется нам весьма
продуктивной. Она расширяет круг понятийного базиса, внутри которого уже две
сотни лет вращается проблематика методологии науки. Она позволяет по-новому
взглянуть на старые проблемы всей философии. Конечно, она требует дальнейшего
развития, уточнения как основных положений, так и подробностей.
К числу актуальных проблем, при решении которых могла бы оказаться
полезной такая методология, надо отнести, например, проблему определенного
единства главных фреймов биологии, экономической науки и социологии. Здесь
общими вопросами будут вопросы понимания полезности, цели и целеполагания,
выбора и предпочтений, ценности объекта и предмета выбора, ожидания,
оптимальности исхода выбора, а также существования, эффективности, законов и
критериев оптимальности и др. В частности, последние являются типичными
каркасными структурами для всего существования и жизнедеятельности субъектов
действий и деятельности – важных объектов названных дисциплин. Но анализ этих
вопросов уместнее вести в другой работе. Здесь для нас было важно найти какую-то
приемлемую для дальнейшего исследования идеологию анализа инвариантов,
характерных для описываемых структур.
Существует также важная проблема соотношения Т-фреймов и редукции в
описаниях и объяснениях. Нам уже доводилось исследовать вопрос о типах
редукции, но тогда мы касались лишь редукции объяснения законов (механизмов)
вышележащего уровня на основе законов нижележащего [12]. Сейчас вопрос нами
ставится шире: речь идет прежде всего о смысле самих понятий в контексте
проблемы инвариантов и фреймов. Дело ведь еще и в том, что как уже говорилось,
любое понятие в каких-то исторических рамках используется тоже как некий
инвариант словаря естественного и(или) научного. Это касается и парадигм науки,
и научных картин мира.
По-видимому, будет полезным взглянуть на смысл редукции при описании и
объяснении, разграничив собственно редукцию описания (description) – РД и
редукцию объяснения (explanation) – РЕ. Обычно они не различаются, но
правомерно ли это? Напомним, что описание отвечает на вопросы, как выглядит
объект, к какому классу объектов он принадлежит, каковы его свойства и
характеристики, что с ним происходит. Объяснение отвечает на вопросы,
почему происходит что-то с объектом, какова его сущность, каковы механизмы
изменений и т. д., т. е. здесь указывается закон строения или
изменения и др. И в научном описании, и в объяснении фиксируются данные
наблюдений, измерений и экспериментов с помощью языка науки и обычного языка,
при этом в научном объяснении чаще всего апеллируют к известным законам
или формулируют их вновь (открывают закон).
Все же если (в смысле Р-фрейма), занимаясь РД, мы говорим, например,
что хотя человек генетически и произошел от высших обезьян, но он выше их по
интеллекту и т.д., то (в смысле Т-фрейма) мы должны указать его типологическое
место, ссылаясь на более высокий номенклатурный уровень, где человек занимает
более низкое место как вид приматов, совершая как бы восхождение к высшему.
Налицо некое формальное противоречие между реальностью и ее описанием по
основанию деления “высший – низший”. В свою очередь, занимаясь РЕ, мы должны
раскрыть как же действительно произошел человек естественным путем, за счет
каких механизмов и по каким законам биологии и социологии. Здесь подобное
противоречие исчезает, его не видно. То есть РЕ вообще-то не противоречит
реальности, точнее, не должна противоречить
Совершенно ясно, что подобные (и другие) соображения относительно
указанных смыслов редукции должны быть приняты во внимание, если мы
хотим понять возможность дальнейшего использования идеи фреймов в методологии
научного познания. Видимо, необходим специальный анализ соотношения данных
понятий, а также, что, наверное, важнее, анализ их соотношения в
операциональном и инструментальном смыслах. Скорее всего, такому анализу
следует посвятить специальную работу.
Примечания
1. См.: Инвариантность // Философский энциклопедический
словарь. – М., 1983. – С. 205.
2. См.: Разумовский О.С. Роль стандартных теоретических схем и
оснований научных теорий в развитии науки // Наука и общество. – Иркутск,
1983. – Вып. IV.
3. См.: Яненко Н.Н., Преображенский Н.Г.,
Разумовский О.С. Методологические проблемы математической физики. –
Новосибирск, 1986. – С. 144–157.
4. См.: Степин В.С. К проблеме структуры и генезиса научной
теории // Философия. Методология. – М., 1972. – С. 163.
5. См.: Разумовский О.С. Закономерности оптимизации в науке и
практике. – Новосибирск, 1990; Он же. Бихевиоральные системы. –
Новосибирск, 1993; Он же. Оптимология. Ч. 1: Общенаучные и
философско-методологические основы. – Новосибирск, 1999; и др.
6. См.: Разумовский О.С. Оптимология. Ч. 1: Общенаучные и
философско-методологические основы.
7. Кузнецов И.В. Взаимосвязь физических теорий //
Кузнецов И.В. Избранные труды по методологии физики. – М., 1975. –
С. 197.
8. См.: Auyang S.J. Foundations of complex-system theories in
economics, evolutionary biology, and statistical phуsics. – Cambridge,
1998.
9. См.: Cole J. // British Journal for the Philosophy of
Science. – 2000. – V. 51/ – № 1/ – P. 187–90.
10. Ibid. – P. 187.
11. См.: Churchland P. Eliminative materialism and the
propositional attitudes // Journal of Philosophy. – 1981. –
V. 78. – P. 67–90.
12. См.: Разумовский О.С. Оптимология Ч. 1: Общенаучные и
философско-методологические основы. – C.103–110.
Rasumovsky O.S. Invariants and «frames» as objective phenomena and
cognitive constructions
The paper deals with the problems of status and sense of objective and
cognitive structures, which are studied and operated by science. It is grounded
that «frame» is an objective or theoretical fragment either of being itself or
of the theory of this being. Hence it follows that if we want to understand the
possibility of the further use of the «frames» idea in methodology of
scientific knowledge we need to re-comprehend the concept of reduction.