О.С.Разумовский

Деятельность, действие, операция, акт:
анализ теорий и моделей

Обращение к проблематике теории деятельности сегодня может показаться довольно странным, так как интерес к ней у нас по сравнению с 70-ми и 80-ми годами в последние десять лет существенно снизился. Его не подогрел и прошедший в 1995 г. в Москве Международный конгресс по теории деятельности (см.: Вопросы философии. – 1996. – № 5). Это третий в истории конгресс. Два предыдущие проходили в Германии и Финляндии. На нем произошла, наконец, “встреча” западных в основном концепций и теорий деятельности с нашими, отечественными, которые имели своим источником известную работу К.Маркса “Тезисы о Фейербахе”. Можно думать, что эта “встреча” даст какие-то результаты, возможно, какой-то идейный синтез. До этого, на наш взгляд, философская теория деятельности в отечественной интерпретации носила абстрактный, часто, – схоластический характер. Положение в целом не спасало то, что один из ее лидеров Г.П.Щедровицкий последние годы жизни много занимался уже не теоретико-деятельностным подходом, а деятельностно-организационным, то есть прикладным по своей направленности. Отметим теперь также то, что в отечественной философии до сих пор не произошло “встречи” казалось бы таких близких по содержанию направлений, каковы обсуждаемая философская теория и общенаучное, интердисциплинарное направление, которое представляют теории операций и принятия решений. Необходима “встреча” теории деятельности и с оптимологией. Гораздо лучше обстояло дело с ассимиляцией результатов современной психологии.

Цель нашей небольшой работы – оценить значение результатов философской теории деятельности, теорий операций, принятия решений и оптимологии для развития и продуктивного синтеза на новом витке философской теории деятельности. Результаты такого анализа крайне необходимы для развития теории поведения бихевиоральных систем (би-систем) – “бихевиористики”, – охватывающей поведение живых систем, общества и гибридных (смешанных) систем, то есть теории объекта оптимологии, которой мы занимаемся ряд лет¹. Эти результаты необходимы для частных по отношению к ней различных “актуалистских” (от лат. actus – действие) дисциплин и наук, о которых мы уже говорили или будем говорить дальше.

Обратимся к ряду понятий теории деятельности, которые работают в целом ряде концепций деятельности на протяжении длительной истории. Это не только понятия активности, актуализма, деятельности, но и понятия действия, противодействия, взаимодействия, операции, акта и др. На наш взгляд, разработка теории деятельности в нашей литературе протекала в основном в ключе анализа социальной деятельности или, более абстрактно, – человеческой деятельности вообще. Между тем, возникло определенное отстранение анализа от фундаментальной идеи Гераклита о всеобщей активности материи и духа, их самодвижения. В Новое время идею Гераклита стал развивать Г.Лейбниц в форме так называемого “актуализма”(согласно которому “субстанция по своей природе не может быть бездеятельной”). Фактически же идея всеобщей активности смыкается с принципами всеобщности движения и изменения, от которых производны любые утверждения, касающиеся деятельности и действий вообще.

Сама идея действия изначально, то есть с времен античности, смыкалась с идеей возможности (потенции) действия, как это было сформулировано Аристотелем в его 8-й книге “Метафизики”². При этом у Аристотеля речь идет о становлении как переходе от потенции к действию. Правда, Аристотель не смог дать строгих определений этих понятий, а остановился на биоморфных и техноморфных аналогиях и примерах: семя – организм, глыба мрамора – изваяние и др. Понятия действия и акта у него смыкаются с понятием движения (энергии). Кстати, смысл греческого “energia” и латинского “actus” близки. В итоге у Аристотеля видов актуализации, то есть видов действия столько же, сколько видов движения (а именно: возникновение – уничтожение, изменение качества, рост – убыль, перемещение в пространстве). Действие у него в целом – это процесс, имеющий оттенок фатальности, имперсональности и автоматизма по отношению к потенции. Эта концепция затем прорабатывалась и углублялась в средневековой схоластике.

В противовес этому, благодаря Лейбницу, развивается актуализм, который в XIX веке получил развитие в панпсихизме Э.Гартмана, в психологии Г.Спенсера и Х.Гёффдинга. Позже он проявляется в психологии в так называемом “активизме” у В.Вундта и Ф.Паульсена. Он завершается в работах Дж.Джентиле и его последователей уже в XX веке в форме диалектики самодействия персонального. Здесь понятие “операция” понимается как действование на базе известной гегелевской формулы “цель – средство – результат”.

Общий смысл и значение разбираемых понятий в рамках социо-культурного подхода можно найти в работах М.Вебера, Ф.Знанецкого и др. Существует идущая от К.Маркса традиция, представленная у нас в рамках деятельностного подхода. Нам представляется, что ее смысл очень четко показан в свежей работе нашего философа С.Г.Ларченко³. Известна хорошо разработка В.П.Фофановым в том же ключе понятия социальной деятельности⁴. Важное значение имеют результаты современной отечественной психологии (например, в работах Л.С.Выготского, С.Л.Рубинштейна и др.); прагматизма и праксеологии (в работах Р.Акоффа, О.Ланге, Дж.Макмюррея, Ф.Эмери и др.), “активизма” и “актарианизма”. В упомянутых нами работах Вундта и Паульсена ценным является представление “акта” как законченного и ограниченного во времени процесса деятельности, который имеет свою качественную определенность, но направляется он чувством и зависит от оценивающих способностей субъекта деятельности. Субстрат действия и субстанция объекта при этом не играют роли. Однако, мы придаем особое значение результатам прикладных наук, а, именно, теорий операций и принятия решений⁵.

Деятельность определяют как специфически человеческую форму активного отношения к окружающему миру, содержание которой составляет его (мира) целесообразное изменение и преобразование. При этом предполагается наличие отношения (и определенное противопоставление) субъекта и объекта⁶. Субъект действия в широком смысле – это какая-либо би-система. Все они суть мезосистемы. Итогом процесса деятельности является “опредмечивание”, понимаемое в широком смысле, а не как простое появление “вещи”⁷.

Однако обрисованная здесь трактовка понятия деятельности представляется нам узкой и неполной: она излишне антропоцентрична, она и непоследовательна, так как логически не соотносится напрямую с гераклитовским принципом фундаментальной активности мира. Необходимо понятие “деятельность вообще”, сопоставимое по объему и смыслу с понятием “активности мира”, оно же его эквивалент. На наш взгляд, оно обобщает неявно понятия “действия”, “операции” и “акта”, является для них родовым. Последние понятия тоже надо различать и определять. Будем иметь в виду то, что действие понимается и (1) как относительно эффективный результат, какое-то изменение в объекте, в предмете действия (закономерное и случайное, но вытекающее из природы агента действия или “актора”, а не какое угодно). Действие понимают и (2) как некоторое усилие, напряжение, затрата энергии, работа по изменению объекта (тоже соответствующие естественным законам, алгоритмам, программам, а также потребностям, интересам, целям и т.д.). Действию сопоставляется аналогичное природе объекта противодействие. Вместе действие и противодействие образуют взаимодействие. Все они локализованы в пространственно-временных локусах, соответствующих природе актора и объекта, они также темпоральны. Не случайно, что физическое “действие”, как оно было выражено Ж.Лагранжем и У.Гамильтоном в известном принципе наименьшего действия, имеет размерность энергия ´ время.

Термин акт в принципе, в силу семантики, – это тоже действие, но это и фиксированное во времени событие, поступок или, даже, отрезок времени действия. Понятие “активности” (от лат. – activus) – отображает состояние деятельности, часто – интенсивной, а не любой. Понятие акта представляется весьма важным для общей теории деятельности, отображая атом деятельности.

Позади действия, акта и операции в бихевиоральных системах находятся, возбуждая их, потребность как стимул, оформляющая их функциональный инвариант. У человека – это цель как высший стимул действия человека.

Антропоцентричность понятия “деятельности” категорически необходимо преодолевать, и это можно сделать, совершив еще один шаг, а, именно, отнести его (совершенно обоснованно) к объективным свойствам более широкого класса систем, чем человекодеятельные – к би-системам. Объективно, деятельность (и действия, операции, акты) – это суть то общее, что обеспечивает их жизнеспособность, это – фундаментальное свойство данных систем. Деятельность как понятие в ключе “деятельностного подхода” – лишь вид “деятельности би-систем” как их родового свойства.

Наконец, о понятии операция (от лат. operatio – действие), которое в наиболее развитых формах присутствует в теориях функционирования экономических и финансовых систем, а также в военной, производственной, торговой, страховой, технологической и др. практике и управлении как видов деятельности. Во всех этих случаях операция – понятие антропоцентрическое. Операция понимается как законченный цикл действий и актов или одно действие, акт, благодаря которому реализуется / не реализуется определенная цель в условиях сложности достижения цели – посредством ряда, серии шагов, – действий и актов. Это понятие также не лишено антропоцентризма, от которого можно избавиться, если отнести его (обоснованно) к би-системам.

Понятие операция широко применяется в специальной теории исследование операций при построении имитационных моделей, хотя сложные системы из-за нечеткости знания их структур и других параметров, например, в сетевом планировании и управлении плохо поддаются операциональному описанию. Исследование операций, будучи разделом кибернетики, может рассматривать систему упрощенно – как систему входов и выходов вещества, энергии и информации, ограничиваясь при этом анализом целенаправленных действий (и их результатов) как дискретных процессов. Вместе с тем, здесь учитывается распределение операций во времени и пространстве (расписание, план и др.), а также неопределенности разного рода, риск срыва операций ввиду действия случайных факторов, ограничений, включая ресурсные и др.

Необходимо на примерах прояснить смысл понятий действие, операция и акт как это выглядит в русском языке (по латыни они синонимичны). Возьмем простой пример забивания гвоздя молотком. Здесь удары молотка суть действие как работа, требующая затраты энергии (и использования навыков и т.п). Перемещение гвоздя в доске в результате каждого отдельного удара – это акты. Цель – полностью забить гвоздь в доску, руководствуясь простым планом операции. Окончательный итог, результат получается из серии таких актов, образующих в целом операцию “забивание гвоздя”. Аналогично я, с помощью памяти, действуя на уровне скрытых от сознания действий, “вытаскиваю” необходимые слова-термины из подсознания в их грамматическом значении в сознание. Перед нами акты. Складывая их на основе синтаксиса языка как плана размещения слов в предложении как в законченной мысли, я совершаю операцию, тоже достигая цели: адекватного изложения какой-то мысли. Впрочем, это же может и не проговариваться вслух, а быть латентным, но осознаваемым. Образ предмета с точки зрения теории распознавания образа я воспринимаю посредством ряда актов нахождения характеристических точек предмета или его других признаков, а также параллельного сопоставления их посредством памяти с тем, что там было ранее запечатлено через серию актов связывания опорных пунктов контуром. Затем следует акт сопоставления контура с ранее отпечатанным в памяти целостным образом предмета. Происходит распознавание образа как целостная операция. Примеры можно продолжить, их множество в теориях операций и принятия решений. Конечно, в сложных случаях мы при помощи мышления агрегируем мелкие акты по признакам их сходства, обозначая их тоже как акты, или, напротив, дифференцируем их на мелкие акты в соответствии с истинной природой самого объекта, как, например, слово-термин в конкретной ситуации нами складывается из звуков или их заместителей (моделей) букв в каком-то исторически определенном алфавите.

Исторически, исследование операций возникло как поиск оптимальных решений⁸. Фактически, в цепочке понятий активность – деятельность вообще – действие – [социальная деятельность и действие] – операция – акт –деятельность вообще и социальная в частности, взятые как понятия, выступают как обезличенные, абстрактные, размытые по смыслу, неопределенные и общие континуумы определенных, дискретных и разнообразных по природе действий, актов и операций. Общая континуальность здесь дифференцируется в частном и конкретном.

Теперь отметим, что, согласно принципам оптимального управления Р.Беллмана и Л.С.Понтрягина, деятельность всех би-систем эффективна и имеет максимально значимый для них смысл тогда, когда она оптимизируется, даже если предыдущий шаг, акт, действие были неоптимальны. Фактически, речь здесь идет о простой “ячейке” и, вместе с тем, общей схеме действия, акта, операции, построенной из четырех компонентов:

S С_i ® [ ^pА_n (m)] Þ О ¾> R,

где S С_i – cреда как сумма внешних условий, ® действие условий, ^pA_n – агент действия или “актор” , индексы n – потребность, а p – цель, m – средства и ресурсы, О – объект действия, Þ – акт, операция (в принципе, взаимодействие), ¾> – порождение результата, R – результат. Перед нами, открытая система, которая находится в определенной среде и в соответствующих условиях, она имеет определенные свойства, программу поведения и цель, ресурсы, ограничения и т.д.

Заметим, что действие, операция, акт благодаря обратной связи всегда рефлектируются актором. Все они суть направленные изменения к чему-то не просто интересующему актора, а к тому, что является наилучшим из всех возможных R_i – состояний, свойств, внешних объектов и т.д. Действие и т.п. – это функция всех би-систем, в основе которого потребность, мотивированная каким-то критерием и реализуемая в соответствии с какой-то шкалой ценностей. Шотландский философ Дж.Макмюррей (1891–1976) говорил: “Я действую, следовательно существую”⁹. Это не только парафраз Декарта, но и мысль, близкая тому, что можно найти в “Тезисах о Фейербахе” Маркса.

В наше время философ Э.Берн прямо отождествил действие и работу¹⁰. Кроме того, у человека и общественных организмов надо различать две общие формы деятельности – индивидуальную и коллективную. Но, в принципе, как мы считаем, схема здесь едина и система (оптимизирующих) действий и операций разного рода связана с теми же алгоритмами, которые мы выше обрисовали.

Отметим теперь, что в литературе соотношение разбираемых понятий теории деятельности трактуется по крайней мере в 2-х вариантах. Л.С.Выготский¹¹, а также современные экономисты-теоретики придерживаются такой схемы:

Человеческая деятельность – действие – операция (как акт)

Напротив, наш известный математик А.А.Ляпунов¹² предлагал иную последовательность:

Человеческая деятельность – операция – действие (как акт).

Нам представляется, что разногласия возникают из-за разницы в определении разбираемых понятий. Мы, в соответствии с нашими определениями, уже продемонстрировали обоснованную схему их следования. Заметим вместе с тем, что человека практического на самом деле более всего интересуют не абстракция деятельности и не подобные схемы, а объективная потребность и необходимость циклического воспроизведения в реальной деятельности этих схем действий, операций и актов, обладающих важнейшим признаком – оптимальности и эффективности (целереализации).

Формально, в контексте семантики понятий и их степени абстрактности, общая актуалистская картина, которую мы можем считать обоснованной, такова:

Активность – деятельность вообще – деятельность би-систем – социальная деятельность – деятельность человека-индивида – [действие] – операция – акт

Здесь представлена система родо-видовых отношений активности в форме перехода от общих к частным и конкретным безотносительно к субстрату активности. “Действие” стоит здесь в скобках для того, чтобы выделить его специфику как усилия, затраты энергии, как работы. Би-системы не существуют без действия, “не-действие” всегда лишь временно и относительно, даже если перед нами анабиоз, а бездействие – это смерть би-системы. Формально, – реальное действие всегда суть экстремальный случай из всех возможных вариантов. Фактически, действие мы рассматриваем и как инструмент и как процесс дискретного характера, вызывающий тоже дискретный ряд, континуум актов и операций в пространстве возможных действий. Подчеркнем, что объективно, в действительности не может существовать и одной пары тождественных целиком действий, операций и актов. Они различны хотя бы в пространственно-временном смысле.

Если учесть все сказанное нами в этой работе, а также то, что известно из психологии, культурологии, социологии и других дисциплин, изучающих человека (то есть, из антропологии вообще), то можно построить содержательную схему или модель человеческой деятельности в следующем виде:

1. Агент социального действия “А” – это обобщенный Человек, биосоциальное существо, обладающий сознанием, культурой, традициями, навыками действия, способный к рефлексии, существующий в локализованном пространстве и времени, зависящий от среды и ее ресурсов, стремящийся оптимизировать для себя и/или для окружающего его актуального мира все, что попадает в сферу его действий и т.д.

2. Объект его действий “О” – он сам и его окружение, среда, то есть это и его мысли, чувства, поступки, ценности, мысли других людей, вообще, любые доступные ему процессы, вещи, физические поля разного рода, актуальное для него пространство и время, отношения разного рода, изменения в нем самом и вне его в природной и им, человеком, созданной искусственной сфере технического, экономического, культурного, политического, информационного, научного, образовательного и т.д. миров.

3. Этот агент или “актор” (от слова акт – действие) имеет потребности разного рода, он способен к рациональному (эффективному) действию и выбору; он осознает себя, свои способности, силы, средства, ресурсы, в том числе, хотя и относительно адекватно, свои возможности и пределы своих возможностей, свои личные и общие ценности, нормы и т.п. Он осознает и оценивает свое актуальное внешнее, среду. На основе этого он оформляет свои интересы, направленные к себе и к иному, к другому, он их отбирает и сортирует среди альтернатив по степени срочности реализации, актуальности и оптимальности, он распределяет их в пространстве возможных действий и расписания действий во времени; т.д.

4. Агент “А” формулирует или усваивает извне относительно точно и адекватно в рамках расписания и пространства возможных действий цели, – ближайшие и отдаленные (дерево целей), лучшие и худшие и т.д. по каким-то критериям; он относительно точно и адекватно определяет условия и их динамику; он определяет относительно удачно и рационально оптимальный план, его полезность и альтернативные варианты действий (дерево целей и дерево действий) в пространстве и времени.

5. Агент “А” переходит затем в фазу критической оценки альтернативных целей и расписания, плана действий, он испытывает при этом колебания и сомнения, которые затем преодолеваются за счет убеждения себя самого с помощью разума и воли или с чужой помощью – в рациональности, оптимальности, актуальности, неотложности целей и плана, полезности и т.д. ожидаемого результата от достижения целей и плана действий. После этого агент действия принимает решение начать действия.

6. Этот актор, находясь в пространстве возможных действий, совершает за счет действия акт, – оптимальный, полезный для него в данных условиях, а затем, после фазы краткого или продолжительного выжидания, получает некоторый результат, какой-то эффект.

7. Наш актор оценивает результат по критериям оптимальности и, в случае ошибок и сбоев, а также неудовлетворенности итогом, или совершает новые акты, не теряя при этом из вида ближние и отдаленные, актуальные и неактуальные, срочные и несрочные цели и задачи, или прекращает их в силу разных причин (отсутствие необходимых сил, средств и ресурсов, нехватка времени, низкая или недостаточная полезность итога, и т.п.).

Заметим, что, в принципе, существует асимметрия между не только плохими и хорошими выбором и действиями в количественном плане (много хорошего, добра, красоты и пользы вместо бесполезного, просто плохого и дурного, что диктуется моральными, эстетическими и прагматическими соображениями), но и действиями оптимальными и неоптимальными, эффективными и неэффективными¹³.

8. Актор затем может приступить к планированию и проектированию, а затем, аналогичным образом, к реализации действий для продвижения к другой частной и/или более общей и отдаленной цели, организуя операцию и осуществляя действия для ее проведения по критериям оптимальности, которые, что надо подчеркнуть, могут при этом претерпеть какие-то изменения.

В литературе существует немало подобных схем и моделей, подробности которых давно уже разобраны разными авторами, расшифрованы и конкретизированы кроме теорий операций и принятия решений – в социологии и психологии, в праксеологии и в этологии, в эргономике и в экономико-математическом моделировании, в других дисциплинах. Наша схема или модель, как и немало других, на первый взгляд, представляется внесоциальной, подобно другим она напоминает робинзонаду. Но ведь здесь выражена общая сущностная форма и схема деятельности любого рода, которая может иметь разное наполнение. В этом смысле она претендует примерно на то, что представляют из себя формулы математики или физики. Конечно, к сказанному можно добавить многое. Но смысл нашей работы состоял в том, чтобы перекрыть как-то несомненный разрыв между абстрактной и общей теорией деятельности и конкретными схемами, в которых проблемы деятельности, подобно социологии и психологии, праксеологии или теории экономической деятельности решаются значительно более конкретно.

Примером работы такого характера для нас была известная книга Р.Акоффа и Ф.Эмери “О целеустремленных системах”¹⁴. В ней же мы найдем точно соответствующую сказанному чисто методологическую мысль, которая, правда принадлежит специалисту по философии науки И.Сингеру, но которой придерживались упомянутые авторы: “...Если мы представляем науку как систему связанных между собой точек зрения, то перед нами не возникает задачи вновь объединить эти точки зрения. Задача синтеза, которую ставят перед собой некоторые философы и ученые, основана на недоразумении: результаты разных научных дисциплин принимаются за отправные точки опыта вместо того, чтобы сделать концептуальный анализ их опыта как целого исходным пунктом научного анализа, осуществляемого разными дисциплинами”¹⁵.

Примечания

¹ См.: Разумовский О.С. Бихевиоральные системы. – Новосибирск, 1993; Он же. Оптимология. Концепция и становление // Полигнозис. – 1998. – № 4. – С.3–26; Он же. Оптимология, ч.1. – Новосибирск, 1999.

² См.: Аристотель. Метафизика / Аристотель. Соч. в 4-х т. – М., 1976. – Т. 1. – С.223–233.

³ См.: Ларченко С.Г. Социальные детерминации этнокультурного развития. – Новосибирск, 1999.

⁴ См.: Фофанов В.П. Социальная деятельность как система. – Новосибирск, 1981.

⁵ См.: Вентцель Е.С. Исследование операций: задачи, принципы, методология. – М., 1980; Исследование операций. Методологические аспекты. – М., 1972; и др.

⁶ См.: Огурцов А.П., Юдин Э.Г. Деятельность // Филос. энциклоп. словарь. – М., 1983. – С.151–152.

⁷ См.: Фофанов В.П. Социальная деятельность... – С.152–153.

⁸ См.: Лопатников Л.И. Экономико-математический словарь. Изд. 3-е. – М., 1993. – С.125, 228.

⁹ See: Duncan A.K. On the nature of person. – N.Y., 1990. – P.5.

¹⁰ См.: Берн Э. Игры, в которые играют люди. Психология человеческих взаимоотношений. – СПб, 1992. – С.11.

¹¹ См.: Выготский Л.С. Избранные психологические исследования. – М., 1956.

¹² См.: Ляпунов А.А. Предисловие // Исследование операций. Методологические аспекты. – М., 1972. – С.6.

¹³ См.: Разумовский О.С. Идея оптимальной этики // Гуманитарные науки в Сибири. – 1996. – № 1. – С.19–24; Wolf S. Assymetrical Freedom // The Journal of Phylosophy. – 1980, vol. LXXVII. – № 3. – P.151–166.

¹⁴ См.: Акофф Р., Эмери Ф. О целеустремленных системах. – М., 1974 [See: Ackoff R., Emery F. On Purposeful Systems. – Chicago-N.Y., 1972].

¹⁵ Там же. – С.13.