Ученые
и специалисты высшей квалификации в кризисном
российском обществе: проблемы и механизмы адаптации*
Государство, осуществляя модернизацию “сверху”, с самого начала пошло на поводу у сторонников архаичного понимания рыночных преобразований, в основе которого лежит модель максимизации прибыли. Это породило “дикие” формы приватизации, привело к уничтожению конкурентной среды, основанной на трудовой мотивации, вызвало криминализацию общественных отношений. Прямым следствием так понятых рыночных реформ стало отсутствие системной политики производственно-технологического развития и деградация человеческого потенциала.
Взяв на вооружение тезис, согласно которому необходимая для утверждения рыночных отношений структурная и технологическая перестройка произойдет естественным путем, по мере формирования в рыночном секторе инвестиционных ресурсов, реформаторы полностью игнорировали человеческий потенциал как фактор реформ. В действительности оказалось, что консерватизм мышления, неготовность бывших советских людей к самоизменению и “рынкоизации” сознания задерживают внедрение рыночных отношений, чуждых прошлому воспитанию и образованию. Большинство производителей общественных благ так и не приобщилось реально ни к владению, ни к управлению собственностью. Преуспевают те, кто сумел освоить “рыночно-криминальные” модели поведения. Число же дезадаптированных людей растет. Так, проведенные в Новосибирске в 1996, 1998, 1999 гг. исследования показывают, что “число людей, чувствующих себя достаточно (хорошо и средне) приспособившимися к новой жизни, с течением времени не возрастает, а даже несколько сокращается: с 54% в 1996 г. до 43–44% в 1998 г. и в начале 1999 г. Соответственно возросла доля людей, испытывающих значительные трудности с адаптацией. В целом до половины людей не чувствуют себя в обществе благополучно”[1]. Растет количество людей (с 4,4% в 1996 г. до 11,4% в 1999 г.) совершенно не приспособленных. Крайне пессимистичны самооценки людьми своего собственного эмоционального состояния, а также их оценки преобладающего настроения своих близких. “Если дифференцировать их по критериям уровня эмоционального стресса, то доля лиц в психологически благоприятном состоянии приблизится к 1/10, а почти 1/3 находятся в хроническом стрессе”[2].
Эти процессы подрывают конструктивные человеческие возможности, разрушают ресурсы человека, его способность переживать кризисные явления и, в конечном счете, гасят социальную энергию, стагнируя и углубляя кризис всех сфер российского общества. Реформы по такой модели только подталкивают общество к состоянию хаоса и распада. Часть людей не в состоянии адаптироваться к новым условиям и физически заболевают. Другие же тяготеют к бунту и накапливают деструктивную социальную субъектность. Исследования показывают, что за последний год уровень социальной напряженности в таком крупном городе, как Новосибирск, вырос почти в два раза “и сейчас более трети общества находится в состоянии “войны” с существующим экономическим, а следовательно, социальным и политическим порядком. Потенциально в любой момент эта доля может превысить 1/3 и достичь половины взрослого трудоспособного населения”[3]. Эти результаты хорошо согласуются с данными, полученными в других исследованиях. По результатам экспертного опроса глав администраций субъектов Федерации, большинство граждан России (71%) в сложившейся ситуации готовы предпринять активные действия (участвовать в демонстрациях, митингах, забастовках), а определенная часть может поддержать и крайние меры (13%). Наиболее решительно настроены врачи и учителя. По мнению экспертов, они готовы пойти на активные действия и даже на крайние меры (13%). Среди рабочих готовых на активные действия 73%, на крайние меры – 13%, среди пенсионеров – соответственно 57 и 15%, ИТР и служащих – 54 и 2%, безработных – 48 и 21%, селян – 29 и 4%, молодежи – 17 и 13%, военных – 6 и 10%. Причем доля агрессивно настроенных, готовых пойти на крайние меры граждан в 1997 г. заметно выросла по сравнению с результатами замеров общественного мнения населения России в предыдущие годы[4].
От революционного к
обучающемуся обществу: роль психологической
поддержки и социально-профессиональной адаптации населения
В этом контексте все более осознается необходимость перехода от кризисного к обучающемуся обществу. В современных условиях этот переход является более естественным и гуманным, чем движение к революционному обществу, состоянию, которое уже дважды охватывало Россию в XX столетии.
Преодоление тенденции на революционизацию общества в России возможно через становление системы социального партнерства не столько на базе компромисса профсоюзов и работодателей при участии государства, как это сложилось на Западе, сколько на базе формирования “команд прорыва” на предприятиях с их специфическими конкретными условиями деятельности. В России вообще вызвать созидающую инициативу людей путем компромисса почти невозможно, такая инициатива может возникнуть под воздействием механизмов согласия, которые предполагают объединение людей на основе корпоративной культуры, а также создание соответствующих экономических условий для их эффективной деятельности.
Это означает, что преодоление сложившегося в России разлада, прорыв через него может стать конструктивным, если будет осуществляться как социальная реконструкция, предполагающая формирование команд прорыва, подготовку прежде всего социальной, а затем на ее основе технологической базы реструктурирования конкретных предприятий. Социальная реконструкция связана с формированием способности людей быть субъектами перемен, их готовности к инновационному поведению.
Рис. 1. Различные пути развития России.
Дело в том, что в советском обществе потребность в каких-то коренных изменениях не была актуализирована и, следовательно, у постсоветских людей нет привычки к освоению новых возможностей и готовности к переменам. К тому же неэффективная политика реформ привела к кризису общества и поставила большинство россиян в ситуацию выживания. Большинство людей оказалось в проблемно-конфликтной ситуации, когда реальная жизнь потребовала таких решений и действий, которые они по тем или иным причинам не смогли выработать. Осознание ими своей личной несостоятельности обострило их внутренний кризис.
Преодоление внутреннего кризиса возможно путем активизации тех личностных структур каждого, которые создают смысловые предпосылки для поиска и открытия в новой (неизвестной и потому не подвластной повседневному опыту) действительности содержания, имеющего важное значение для достижения успеха[5]. Такой поиск сопровождается всплеском эмоциональной вовлеченности индивида в новую конкретную ситуацию. Активизация эмоциональной вовлеченности индивидов нужна для выявления мотивационной значимости тех или иных их притязаний. Она обусловливает перестройку ценностных координат и реконструкцию смысловых образований, обеспечивающих целостную стратегию поведения индивидов.
Этот процесс перестройки внутренних оснований деятельности индивида определяет его готовность к адаптации в изменяющемся мире и имеет основополагающее значение для его профессиональной мобильности и смены образа жизни. Иначе говоря, он обеспечивает преодоление пониженной психологической лабильности индивидов по отношению к социально-профессиональным переменам и прежде всего к переменам кризисного типа.
Однако всплеск эмоций в кризисном обществе у многих людей достигает запредельных величин и блокирует перестройку смыслообразующих оснований их деятельности, обусловливая разрушение личности. Как было показано ранее, количество таких дезадаптированных людей в российском обществе не уменьшается, а растет. Такие люди нуждаются в психологической поддержке и помощи; их адаптация к новым условиям требует преимущественно психологических подходов.
Особенности психологической поддержки и
профессиональной
переподготовки специалистов высшей квалификации
В условиях современной России, когда идет обнищание и люмпенизация работников, изменения в производстве направлены на поиск нестандартных путей его выживания и сохранения. Очевидно, ключевую роль в этом процессе играют специалисты высшей квалификации и в особенности организаторы производства, та элита, без которой невозможно ни сохранение производства, ни его дальнейшее развитие. Таким образом, именно специалисты играют существенную роль в динамизации общественного развития, поскольку именно они смогут быстро и оперативно изменить культурно-технологический потенциал общества. В этой связи специалисты должны располагать инновационным подходом особого рода, ориентированным на мобилизацию людей, поиск нетрадиционных вариантов сохранения и модернизации производства. Подготовка такого специалиста и работника направлена не только на совершенствование профессиональных умений, но и на освоение новых норм общественной, гражданской жизни в динамично изменяющемся обществе.
Однако специалисты высшей квалификации – ученые, инженерно-технические работники – принадлежат к той категории населения, которая наиболее тяжело переживает разразившийся в нашем обществе кризис. Особенно это характерно для ученых. Сравнительные исследования показывают, что “ученые как специалисты высшей квалификации, дают очень пессимистичные оценки своего повседневного душевного состояния по сравнению с соответствующими оценками безработных. То же самое можно сказать и относительно чувства приспособленности к новым социально-экономическим условиям жизни. Только 6% ученых считают себя хорошо адаптированными к нынешним условиям жизни, а более трети (36%) – плохо или совершенно не приспособленными к новой жизни”[6]. В то время как среди безработных 43% считают себя адаптированными к новым социально-экономическим условиям.
Эти данные свидетельствуют о том, что специалисты высокой квалификации имеют пониженную психологическую лабильность по отношению к социально-профессиональным переменам и прежде всего к переменам социального характера. Это можно объяснить особенностью мотивационной структуры деятельности ученых (см. рис. 2). Характерная для ученых утонченная структура мотивации, в которой доминируют высшие ценности, основанные на стремлении к гармонии, красоте и справедливости, в условиях тотальной прагматизации и коммерциализации жизни деформируется либо вовсе разрушается, и тем самым у ученого в отличие от представителей других социальных групп, возникает дополнительный аспект ценностного кризиса.
Рис. 2. К специфике внутреннего состояния ученых в современной России.
Необходимость психологической помощи и актуализации личностного потенциала специалистов высшей квалификации обусловливается не только необходимостью смены ведущих ценностей и мотивов прежде всего трудовой жизни, а также индивидуальных жизненных стереотипов и установок более глубокого психологического (бессознательного) уровня, которые делают человека неадаптивным, не способным адекватно приспосабливаться к быстро меняющимся социальным условиям, но и необходимостью преодоления своеобразной психологической ригидности, сформировавшейся у высококвалифицированного специалиста[7]. Последнее означает, что специалисты высокой квалификации естественным образом тяготеют к сохранению своей профессиональной деятельности, от них требуется больше временных, моральных и эмоциональных затрат, чем от работников среднего и низкого уровня квалификации, чтобы перестроиться, приобрести новую специальность и вновь занять подобающее (привычно высокое) место в системе социальных ролей и статусов общества.
Психологическая неготовность человека, особенно специалиста высокой квалификации, к смене рода деятельности коррелирует с психологической неготовностью к изменению образа жизни, неспособностью к смене стереотипов самоорганизации и саморегуляции. Приобретая специальность высокой квалификации, человек вырабатывает соответствующие навыки и установки самоорганизации и не склонен их менять. Так, при опросах сотрудников ННЦ, проведенных еще в 1992 г., выяснилось, в частности, что нужду в психологической поддержке, помощи психотерапевта испытывают от одного до пяти человек из каждых десяти близких опрашиваемому людей, в том числе членов его семьи. Другими словами, сотрудники СО РАН полагают, что в нынешних условиях от 1/3 до 1/2 близко знакомых им людей обратились бы за специализированной психологической помощью, будь такая возможность[8]. “Однако такое явное признание необходимости специализированной службы психологической помощи резко диссонирует с ответами на прямой вопрос: “Обратились бы Вы сами за такой помощью?”. Никто(!) из опрашиваемых не ответил в этом случае положительно. Каждый с уверенностью заявил, что способен самостоятельно решить свои проблемы”[9].
Практика показывает, что заблуждение людей относительно того, что они способны самостоятельно справиться с вызванным внешними причинами психологическим напряжением, чревато тяжелыми неврозами, психологическим срывом. Но именно такое заблуждение характерно для специалистов высшей квалификации, сама специфика профессиональной деятельности которых требует самостоятельности, ответственности, расчета на себя. В общесоциальном плане проблема состоит в том, что специалисты высшей квалификации, составляя элиту общества, демонстрируют тем самым такие образцы поведения, которые не стимулируют переход к обучающемуся обществу; напротив, эти образцы способствуют “разбазариванию” человеческого потенциала и усиливают формирование революционного общества.
Нельзя не сказать и об эффекте, который можно назвать “эхом” застойного периода советской эпохи. Речь идет о том, что социальные условия предшествующего реформам периода застоя ““впечатались” в психику людей, их стереотип стал относительно независимым и действует даже тогда, когда социально-психологическая ситуация уже изменилась или меняется в лучшую сторону”[10]. Психологические “клише” застойного периода противостоят формированию адаптивного к новым условиям поведения. Скорейшее преодоление этих “клише” требует социальных психологических технологий, ориентированных на формирование инновационного поведения людей, и прежде всего специалистов.
Отсюда вытекает необходимость особого подхода к этой категории работников. Этот особый подход к формированию инновационного поведения специалистов в кризисном обществе связан и с реализацией комплекса мер психологизированной поддержки на всех стадиях становления адаптивного (адекватного новым условиям) трудового поведения включая стадию профессиональной переподготовки (обучения), трудоустройства и освоения новой системы социальных ролей. Такой подход разворачивается непосредственно на основе принципа психологизированного обучения в профессиональной переподготовки специалистов и психологизированного сопровождения при их трудоустройстве и освоении ими новых социальных ролей.
Психологизированная технология обучения взрослых имеет вполне однозначную структуру. “Эта структура трехкомпонентна, причем компоненты выстраиваются иерархически:
1) психологическая поддержка, направленная на нормализацию психоэмоционального состояния человека, дезадаптированного в новых для него социально-экономических и профессиональных условиях;
2) психологический тренинг, по форме ближе всего соответствующий так называемым тренингам личностного роста, поскольку основная задача тренинга – продемонстрировать человеку его реально широкие возможности на профессиональном и социальном поприщах, актуализировать творческий потенциал;
3) психологическое образование, имеющее вид и форму элементарного систематического образования в области психологии (не секрет, что даже среди ученых специалистов высшей квалификации, имеющих хоть какие-то систематические знания в области психологии, не более 1–3%)”[11].
Опыт показал, что ориентированная на решение проблем индивида трехкомпонентная структура психологического обучения взрослых в процессе профессиональной переподготовки должна быть дополнена психологической подготовкой первичного коллектива – учебной группы на основе тренинга коммуникативной компетентности. Это представляется важным в связи с тем, что в российском кризисном обществе наряду с распадом социально-профессиональных групп и стратификационной структуры существенно деформируются малые группы. Они зачастую теряют свое качество центров смыслообразования, в них размывается пространство непосредственного (чувственно-смыслового) взаимодействия и понимания индивидов, в котором “люди, прикасаясь друг к другу и вслушиваясь друг в друга, сближаются постепенно, но верно”[12] и где “души таинственно сообщаются между собой”. В результате растет отчужденность в диалогических коммуникациях, человек как бы утрачивает непосредственную психологическую опору. Это является также важнейшим фактором роста стрессированности людей.
Нельзя не учитывать и тот факт, что приобретением новой специальности становление профессионального статуса не заканчивается, а лишь начинается. Естественным продолжением формирования такого статуса является поиск работы, трудоустройство и профессиональная адаптация в новом коллективе, которые предполагают навыки не столько профессионального, сколько социально-адаптивного поведения. Причем основной барьер, с которым сталкивается постсоветский, воспитанный в духе патернализма человек, возникает при поиске работы и первых контактах с работодателем. Именно в этот момент зачастую происходит формирование навыков и умений рыночного поведения работника, и он нуждается в соответствующей психологической поддержке и тренировке. Дело в том, что навыки и умения (практический интеллект) по самой природе своей возникают на чувственной основе (невербальном сознании) и требуют соответствующей практической тренировки. Это означает, что после окончания переподготовки безработных специалистов необходимо обеспечить психологическое сопровождение процесса их трудоустройства и освоения ими социально-профессиональных ролей в рыночном, быстро меняющемся, обществе. Данная стадия (выработка практических навыков поведения в рыночной экономике и прежде всего на рынке труда) чрезвычайно важна как закрепление всего комплекса психологических сдвигов, характеризующих переход индивидов к инновационному поведению.
Схема 1
Социопсихологический
статус безработных специалистов
и система работы с ними в ЦСА
|
|
|
Система работы с безработными специалистами |
|||
|
Первая
|
Вторая
|
Третья
|
|||
|
1. Обладают пониженной психологической лабильностью по отношению к переменам социального характера. Чаще впадают в стресс (примерно от 30 до 60% клиентов). 2. Склонны переживать стресс, «уходя в себя», тем самым чаще впадают в депрессию (по разным наблюдениям, от 20 до 40% безработных специалистов). 3. Обладают своеобразной профессиональной ригидностью: тяготеют к сохранению своей профессиональной деятельности, требуют больше временных и эмоциональных затрат, чтобы сменить профессию (подавляющее большинство специалистов высшей квалификации). |
|||||
|
Задачи: |
|||||
|
Психологическая поддержка,
актуализация личного потенциала, психологическое образование. |
Профессиональная переподготовка. |
Социальная адаптация к реалиям
рынка труда (система отношений работодатель-работник) и социальным ролям
в рамках среднего слоя. |
|||
Технологии
и результаты:
|
|
||||
|
- Индивидуальные психологические консультации (» 20 человек в квартал). - Психологические тренинги личностной актуализации (» 36 человек в квартал). - Психологическое образование. |
- Обучение
в группах, возникающих на основе психологической реконструкции (» 30
человек |
Психологическое сопровождение
|
|||
|
|
|
|
|||
|
Работа с безработными, имеющими психосоматические расстройства |
|
Работа с работодателями
- «Круглые столы» по проблемам увольнения, приема на работу и создания рабочих мест (»20 чел. в квартал). - Подготовка
программы конверсии рабочей силы научно-производственного комплекса города.
|
|||
Таким образом, процесс психологизированного образования специалистов имеет пятикомпонентную структуру и, помимо психологизированного обучения, включает в себя компоненту психологической и социально-психологической реконструкции учебного коллектива, а также компоненту психологического сопровождения при трудоустройстве и освоении новых рыночных социально-профессиональных ролей.
При осуществлении психологизированного образования специалистов высшей квалификации нельзя не учитывать и тот факт, что психологическая поддержка в целом, на всех своих стадиях, в специфических условиях компактного проживания ученых и специалистов должна быть адекватна субкультуре Академгородка, а также должна учитывать особенности психоэмоциональной реакции сообщества ученых и специалистов в целом. Это означает, что психологическая поддержка должна быть организована и выстроена на основе социально-психологического мониторинга научного сообщества. Такой мониторинг системы отношений дает возможность оценивать сложные психологические реакции в ответ на внешние по отношению к данной системе воздействия и позволяет вырабатывать адекватные и современные административные решения, обеспечивать долговременное социальное планирование, прогнозировать ближайшие и отдаленные последствия текущего психоэмоционального состояния людей.
Подготовка специалистов высшей квалификации в России, особенно таких, как менеджеры малого инновационного бизнеса, должна вестись с учетом требований рыночной экономики. Это означает, что образовательные структуры, которые ведут подготовку таких специалистов, должны выходить на позицию рефлексии не только производственной деятельности, они должны учитывать политико-организационный контекст хозяйственной системы, в частности городской агломерации. В современных условиях для такой крупной агломерации, какой является Новосибирск, это означает необходимость видеть и учитывать в образовательном процессе особенности новых формирующихся производственных субъектов, обеспечивающих развитие города, а также новейшие изменения в политико-организационной ткани городского сообщества (изменение в системе управления).
Это также определенным образом конфигурирует деятельность образовательной структуры, занимающейся переподготовкой специалистов в частности, требует широкой аналитической работы по изучению экономических и социокультурных тенденций развития городского сообщества.