Одной
из задач аналитической философии является устранение путаницы в терминах,
свойственной столь часто философским дискуссиям. Одним из наиболее ярких
примеров подобной путаницы можно считать употребление термина «несоизмеримость»
в различных контекстах. Сам термин, безусловно, настолько широко используется
самыми разными философами, что почти невозможно придать ему более или менее
однозначный смысл. Как и термин «парадигма», он стал скорее метафорическим,
нежели буквальным. Иногда подобная метафоричность приводит к значительным
неясностям, которых можно было бы избежать за счет более внимательного
отношения к значению терминов.
В данной работе я хочу коснуться одного рода смешения разных значений термина «несоизмеримость». Большая часть авторов употребляет термин «несоизмеримость», полагаясь на разговор о парадигмах как стилях мышления, меняющихся по ходу времени. Я называю эту несоизмеримость асинхронной. С другой стороны, термин «несоизмеримость» употребляется иногда по отношению к концептуальным схемам или теориям, представляющим более или менее однородное временное состояние соответствующей области знания. Такой вид несоизмеримости я называю синхронным.
Проводимое мною различение имеет смысл уже при обсуждении самого понятия "парадигма". Как известно, первое и второе издания книги Т.Куна (имеется в виду оригинальная английская версия) существенно разнятся в отношении понимания этого ключевого понятия. Если в первом издании смена парадигм представляет собой довольно редкое явление глобального масштаба (ньютоновская физика по сравнению с аристотелевской, если взять распространенный пример), то во втором издании парадигмы понимаются как система взглядов научного сообщества. Если крупный научный коллектив рассматривать в качестве примера такого научного сообщества (против чего Кун отнюдь не возражает), тогда речь идет скорее о конкуренции парадигм, с возможной последующей победой одной из них, но не о смене их. Ясно, что в моей терминологии первое понимание парадигм является асинхронным, а второе – синхронным.
Введение дополнительной терминологии (вроде моей) мало что прибавляет к тому, что уже имеется. Однако она позволяет избежать путаницы, поскольку резервирует за термином «несоизмеримость» более узкий смысл, необходимый для понимания происходящих процессов. В частности, когда говорят о постмодернистской трактовке несоизмеримости в ряде работ, на самом деле речь идет о синхронной несоизмеримости. Например, в известной работе Ричарда Рорти «Философия и зеркало природы»1 герменевтика, противопоставляемая эпистемологии, апеллирует как раз к асинхронной несоизмеримости, и в то же время для обоснования герменевтического подхода используется асинхронная несоизмеримость. С моей точки зрения это приводит к некоторым неточностям в ставшей широко известной критике эпистемологии со стороны Р.Рорти.
Неточность, которую я имею в виду, состоит в том, что вполне обоснованный разговор о синхронной несоизмеримости Рорти переводит в разговор об асинхронной несоизмеримости, которая в герменевтическом одеянии гораздо более спорна. Сравните два пассажа из его книги. В первом он говорит о асинхронной несоизмеримости.
Ошибался ли Аристотель относительно движения, разделяя его на естественное и вынужденное? Или же он говорил нечто отличное от того, о чем мы говорим, когда говорим о движении? Давал ли Ньютон правильные ответы на вопросы, на которые Аристотель давал ответы неверные? Или же они задавали разные вопросы? Этого рода проблемы породили в последнее время значительное количество отличнейших работ в философии науки и философии языка2.
Второй пассаж вводит синхронную соизмеримость (тем самым и несозмеримость).
Под «соизмеримостью» я понимаю возможность подпадания под одно и то же множество правил, которые говорят нам, как может быть достигнуто рациональное согласие та, где судя по всему, утверждения входят в конфликт3.
Очевидно, что два вида несоизмеримости ведут к весьма различным заключениям относительно сопоставления концептуальных схем или теорий.
Ясно, что фоном для понятия асинхронной несоизмеримости были физические науки, и в самом деле, большая часть примеров парадигм и несоизмеримости соответствующих теорий бралась как самим Куном, так и другими участниками дискуссии, из физики или астрономии. Ясно также, что фон для понятия синхронной несоизмеримости имеет совсем другую природу, будучи частью разговоров об интерпретации в гуманитарных науках. Попытка однообразной трактовки обоих понятий должна иметь под собой какое-то прочное основание, поскольку простое их смешение невозможно. Ответ, по крайней мере частичный, можно найти у Рорти в следующем пассаже.
Со времени Просвещения …физические науки рассматривались в качестве парадигмы познания, на которую должна равняться вся остальная культура. Уроки Куна из истории науки говорят о том, что споры внутри физических наук носили характер обыкновенного разговора…в большей степени, чем предполагалось Просвещением4.
Таким образом, устраняется фундаментальное различие между науками гуманитарными и физическими, что позволяет применить к последним саму идею герменевтического подхода. Вот это предположение Рорти, в первую очередь, нуждается в анализе и критике.
Второе предположение Рорти более важно. Оно имеет дело со структурой объяснения в научном и философском дискурсах. Рорти полагает, что основой понятия соизмеримости является идея эпистемологии как таковой, а герменевтика есть в некотором смысле воплощение несоизмеримости. Такая постановка вопроса меняет акценты самым радикальным образом. Обсуждение соизмеримости и несоизмеримости смещается от сопоставления значений терминов в разных парадигмах к сопоставлению эпистемологии и герменевтики. Такое смещение также нуждается в анализе и критике.
Наконец, отказ Рорти усматривать в эпистемологии несоизмеримость концептуальных схем также вызывает возражения. В конце концов, сама формулировка понятия несоизмеримости выступает в качестве эпистемологического тезиса. Для проведения своего тезиса Рорти должен считать постановку вопроса о несоизмеримости псевдовопросом. Именно такая стратегия принята им в главе шестой, которая носит более технический характер по сравнению с обсуждением соотношения эпистемологии герменевтики.
Таким образом, мы имеем три типа проблем, которые следует обсудить при анализе соотношения синхронной и асинхронной несоизмеримости.
Рассмотрим, в какой степени устранение различия между гуманитарными и физическими науками влияет на обсуждение проблем несоизмеримости. В этой связи часто упоминается тезис Дюгема-Куайна, который говорит о соотношении физических теорий и экспериментов, в качестве примера более общей проблемы неопределенности радикального перевода. Но проблема неопределенности радикального перевода относится скорее к философии языка, нежели к философии физики, и поэтому требует особой трактовки по сравнению с тезисом Дюгема-Куайна. В определенной степени сам Куайн виноват в том, что эти две темы оказались тесно переплетены, хотя и неправомерно, в один клубок проблем. В самом деле, примеры, приводимые им при обсуждении неопределенности радикального перевода и онтологической относительности, варьируются от физических теорий до лингвистических случаев (например, пример с японскими грамматическими конструкциями в «Онтологической относительности"5). Кроме того, само понятие онтологической относительности предполагает неопределенность указания терминов, что автоматически, как будто, ведет к неизбежности изменения значения терминов. Но именно последнее обстоятельство и есть один из вариантов проблемы несоизмеримости.
Однако, именно сам Рорти считает проблему неопределенности указания Куайна странной и непостижимой, и поэтому в его аргументации в пользу ликвидации различия между гуманитарными и физическими науками соображения Куайна не должны быть признаны относящимися к обсуждаемому вопросу. Более общим соображением Рорти является отказ от понятия объективной истины, которое является необходимым фоном для науки. Если, по выражению И. Лакатоса, наука сводится к психологии толпы, а именно это утверждает практически второе издание «Структуры научных революций» Т.Куна, тогда действительно понятие истины не является уместным. Но Рорти радикализирует и без того радикальный шаг Куна: он говорит уже не о мнении научного сообщества, независимо от его размера (а для Куна как раз размер общества является точкой расхождения двух изданий его книги), а о «разговоре» ученых, которые даже могут не приходить к согласию, а ограничиться герменевтической попыткой понимания друг друга. Отметим опять-таки, что у Куна научное сообщество должно согласиться по некоторому конкретному поводу. Больше того, смену парадигм в истории науки Рорти может полагать «разговором человечества».
Здесь мы имеем в виду явно парадоксальную ситуацию, возникающую в связи с путаницей синхронной и асинхронной несоизмеримости. Понимание парадигм в первом издании книги Куна и их несозмеримости (синхронной несоизмеримости) вступает в противоречие с пониманием парадигм и их несоизмеримости во втором издании книги (асинхронная несоизмеримость). «Разговор человечества» Рорти, поскольку он являет собой пример герменевтической несоизмеримости, ведется по ходу времени, и стало быть, представляет собой типичный пример синхронной несоизмеримости. Таким образом, парадокс заключается в том, что Рорти, пытаясь радикализовать точку зрения Куна о несоизмеримости парадигм, фактически ослабляет ее, поскольку апеллирует к синхронной несоизмеримости. Потому что именно синхронная несоизмеримость гораздо более правдоподобна, нежели асинхронная. Причины этого будут объяснены ниже. Ясно, что в намерения Рорти это совсем не входило, однако стремление ликвидировать различие между двумя видами наук привело его к такому результату.
Теперь перейдем к обсуждению правомерности смещения разговора о несоизмеримости от эпистемологии к герменевтике. Исходно проблематика несоизмеримости была введена Фейерабендом и Куном в связи с весьма и весьма эпистемологическим тезисом об изменении значения научных терминов по ходу времени. Два обстоятельства имеют тут значение. Во-первых, Рорти предлагает вообще устранить эпистемологию, и во-вторых, Рорти настроен весьма скептически в отношении к самой проблеме указания терминов, без которой понятие несоизмеримости не имеет смысла.
В связи с первым обстоятельством следует привести характерное замечание Рорти: «Кун должен был просто вообще отбросить эпистемологический проект» (с. 240). При этом Рорти ориентируется на альтернативу эпистемологии – герменевтику, уже явно имея в виду синхронную несоизмеримость. На самом деле, проект Куна подразумевал на более позднем этапе, чем «Структура научных революций», действительно что-то среднее между асинхронной и синхронной несоизмеримостью. Так, Кун предлагает следующее правило.
Когда вы читаете работы важного мыслителя. Ищите сначала в тексте кажущиеся абсурдности и спрашивайте себя, как же это возможно, что столь разумный человек мог написать такое. Когда вы найдете ответ, …когда соответствующие пассажи обретут смысл, тогда вы можете обнаружить, что более центральные пассажи, которые вы считали до того понятными, изменили свое значение6. Но у самого Куна все-таки эпистемологический проект превалирует над герменевтическим, и апелляция Рорти к Куну не является в достаточной степени основательной.
Герменевтические проблемы, с точки зрения Рорти, возникают в период анормального развития науки, когда критерии выбора между теориями «функционируют не в качестве правил, определяющих выбор, но в качестве ценностей, которые влияют на такой выбор»7. Но многие полагают, что при этом речь идет все-таки о научных ценностях, которые отнюдь не сводят всю проблему сопоставления теорий (производной от которой является вся проблема несоизмеримости) к герменевтическому «обмену мнений».
Наконец, сам проект устранения эпистемологии у Рорти имеет гораздо более глубокие корни, чем это связано с собственно проблемой несоизмеримости. Больше того, можно высказать подозрение, что проблематика несоизмеримости является лишь дополнительным аргументом Рорти в его атаке на саму идею эпистемологии, и имея в виду характер дополнительного аргумента, Рорти не проводил тщательного различения асинхронной и синхронной несоизмеримости. Между тем, сама по себе проблема несоизмеримости представляется не менее важной (хотя и менее громкой), чем атака на эпистемологию. В любом случае, следует отметить, что это хотя и взаимосвязанные, но все-таки независимые проблемы.
Что касается теории указания как части логической семантики, и более обще, эпистемологии, то Рорти атаковал ее еще в своей более ранней статье8. Интересно, что в своей критике теории указания Рорти существенно опирался на критику Куайном концепции указания Фреге. «Нужда в указании объектов с помощью определений, сущностей и значений терминов привела к необходимости, полагали философы, «теории указания», которая не должна была использовать фрегевскую машинерию, которую Куайн считал сомнительной. Это обращение к теории указания было ассимилировано потребностью в «реалистической»философии науки, которая должна была бы восстановить до-куновское и до-фейерабендовское представление, согласно которому прогресс научного исследования заключается в обнаружении все большей информации об одних и тех же объектах»9. Как видно, теория указания критикуется в значительной степени за то, что она поддерживает до-куновские и до-фейерабендовские представления об объективности научного исследования, а куновские и фейерабендовские представления принимаются за то, что они отвергают теорию указания. Налицо порочный круг в аргументации. Естественно, дело обстоит гораздо сложнее, поскольку в основном полемика вокруг проблем указания концентрируется вокруг понятия указания теоретическими терминами, что представляет значительно более тяжелый вопрос, чем даже проблема несоизмеримости. И без принятия позиции так называемого антиреализма, или в слабом случае, когерентной теории истины, сама постановка вопроса о сомнительности теории указания кажется проблематичной. Но при этом следует помнить, что антиреализм как философская программа значительно шире проблемы несоизмеримости.
Таким образом, при смешении асинхронной и синхронной несоизмеримости Рорти предполагает в качестве посылок гораздо более сложные концепции, чем та концепция асинхронной несоизмеримости, которую он принимает для своих целей. Анализ этих концепций, в частности, теории указания и антиреализма, требует привлечения такого круга понятий и концепций, который выходит за пределы собственно проблемы несоизмеримости. Причина подобной стратегии Рорти вполне очевидна: синхронная несоизмеримость для него является базисным понятием, которое нужно для обоснования герменевтической процедуры в качестве замены сопоставления научных теорий. Между тем, реальным понятием, относящимся к сопоставлению научных теорий является асинхронная соизмеримость или несоизмеримость, потому что синхронная соизмеримость или несоизмеримость представляет собой практически другую проблему, требующую апелляции, как было показано, к гораздо более широкому кругу проблем.
И Рорти действительно демонстрирует этот широкий круг проблем, вообще устраняя эпистемологию как метод исследования. Пожалуй, именно это намерение Рорти вызвало наибольшую критику его взглядов. Подобная программа и в самом деле сложна, и искать ее оправдание нужно в более фундаментальных взглядах, например, в философии прагматизма. В целом критика эпистемологии как привилегированной отрасли знания сочетается у Рорти с большим количеством точек зрения, которые обычно ассоциируют сейчас с постмодернизмом. Естественно, что возникает подозрение, а не является ли привлечение Рорти некоторых технических вопросов типа несоизмеримости просто иллюстрациями, привлеченными для большей правдоподобности его постмодернистских убеждений. Типичным примером такого убеждения является его поддержка тезиса Ж. Деррида о совпадении философии и беллетристики. При подобного рода крупномасштабных мазках детализация таких понятий как синхронная и асинхронная несоизмеримость не имеет смысла.
Кроме
того, приспособление Рорти одних понятий из философии Куайна (как, впрочем и
Дэвидсона), сделанное с целью подтверждения его, Рорти, взглядов, и неприятие
других понятий, делает его аргументацию уязвимой к критике. Концепция
неопределенности радикального перевода и концепция онтологической
относительности Куайна имеют дело с тем, что как раз нужно Рорти, а именно, с асинхронной
несоизмеримостью. Не случайно, что Куайн и Рорти являются одними из главных
представителей так называемого релятивизма в отношении научных теорий.
Естественно, к этому лагерю принадлежит и Кун. Но истории смены парадигм,
описанные Куном, используют совсем другую концепцию синхронной несоизмеримости.
Мост, перекинутый между двумя концепциями, является вполне убедительным, но
только до той поры, пока речь не заходит о замене эпистемологии герменевтикой.
Потому что такой глобальный тезис не столько опирается в существенной степени
на понятия типа несоизмеримости, сколько использует их в качестве иллюстраций.
Но всякая иллюстрация имеет пределы своей применимости, и как нам кажется,
понятие несоизмеримости не может служить такой иллюстрацией в полной мере. В
какой степени различение синхронной и асинхронной несоизмеримости фальсифицирует,
или подрывает концепцию релятивизма в науке, в частности Рорти, является
предметом отдельного исследования.
Примечания
1 Рорти
Р. Философия и зеркало природы / Пер. В.В.Целищева. – Новосибирск:
Изд-во НГУ, 1997.
2 Там же. – С. 196-7.
3 Там же. – С. 233-4.
4 Там же. – С. 238
5 Quine W. Ontological Relativity and Other Essays. – Columbia
UP, 1972
6 Kuhn T. The Essential Tension. – Chicago, 1977. – Р. xii.
7 Там же. – С. 326.
8 Consequences of Pragmatism. – Minnesota
UP, 1982
9 Puntam H. Mind, Language and Reality. – Cambridge 1975. –
Р. 124-125.