Е.А.Тюгашев, Ю.В.Попков, В.П.Таратута*

НОВОСИБИРСКОЕ СОЦИАЛЬНО-ФИЛОСОФСКОЕ
СООБЩЕСТВО: ОСНОВОПОЛОЖНИКИ И ТРАДИЦИИ

В последние годы началось осмысление истории советской философии, ее достижений и потенциала развития. Наибольшее внимание уделяется истории Московского логического кружка и методологического движения1. Заявлено о существовании Уральской философской школы2, дана характеристика философского сообщества Томска3, пишется история влиятельного в Новосибирске семинара по эпистемологии М.А.Розова4. Цель данной статьи состоит в эскизном описании Новосибирской социально-философского сообщества и раскрытии его концептуальной специфики.

Академики-философы. Системообразующим основанием развития философии в Новосибирске стала деятельность СО АН. Обстановка конфронтации официальной философии и академической науки, возникшая в столицах на религиозно-политической почве в 20-е годы, Новосибирску была незнакома. Традиция сотрудничества академической науки и философии была заложена в рамках Новосибирского филиала АН СССР известным физиком, профессором Ю.Б.Румером, который не только публиковал работы по методологии физики5, но и читал лекции по философии естествознания в Новосибирской высшей партийной школе (НВПШ).

В духе академической традиции тональность философствования задавали математики. Как известно, основатель Академгородка академик М.А.Лаврентьев принадлежал к третьему поколению Московской философско-математической школы. Непосредственным учеником Н.Н.Лузина был и академик А.А.Ляпунов, который не только выдвинул ряд глубоких идей в философии науки6, но и стал вместе с академиком Д.К.Беляевым одним из организаторов серии сборников по использованию системного метода в современной науке7. Очерчивая круг математиков-философов, нельзя не отметить академика А.Д.Александрова, отстаивавшего тезис об автономном от философии генезисе науки8.

Значительную роль в становлении социальной философии сыграл первый директор Института истории, филологии и философии СО АН СССР академик А.П.Окладников, который на протяжении многих лет был председателем Объединенного ученого Совета по историко-филологическим и философским наукам Сибирского Отделения АН СССР. Академик так определял ориентацию своих исследований: «...Я стремился выявить общие закономерности исторического процесса, последовательность его этапов, а вместе с тем и локальные черты этого процесса, отраженные в своеобразии конкретных культурных комплексов, в их взаимодействии. За этими культурными комплексами... стоят конкретные этнические общности, например, племена, родовые общины, народности»9.

В исследованиях А.П.Окладникова древность предстает как живой комплекс разных культур, находящихся в постоянном движении. Оспаривая утвердившиеся в социальной философии представления о застойных и обособленных формах жизни людей в докапиталистическую эпоху, академик показал, что изоляции отдельных групп населения не наблюдалось не только в регионах, объективно благоприятных для взаимных контактов, как, например, в Европе, которая была «проходным двором» палеолитического мира, но и в труднодоступных районах. Обобщая многочисленные археологические данные, Окладников сделал вывод о существовании на заключительном этапе палеолита широкой интеграции культур на обширной территории Евразии – от Аляски, Австралии и Полинезии до Европы и Закавказья. Общий вывод гласит: «Мир издревле был тесен. С самого начала истории племена и народы соприкасались друг с другом, взаимодействовали, обмениваясь культурными ценностями, внося при этом нечто собственное, самобытное в единый культурно-исторический процесс, в экономическую и политическую жизнь человечества»10.

Идеи Окладникова легли в основу этносоциальной философии, разработка которой была начата под руководством В.И.Бойко в секторе комплексных исследований проблем развития народов Сибири Института истории, филологии и философии СО АН СССР11. Состоялись десятки социологических экспедиций в различные районы Сибири и Крайнего Севера. Опубликованы сотни работ, посвященных многообразным аспектам социального развития народов региона, а также вопросам теории, методологии, методики и организации исследований. В них, в частности, развита общая теория межкультурных взаимодействий, разработана концепция интернационализации как закона развития национальных (этнических) общностей, введен концепт «межэтническое сообщество», фиксирующий основной предмет исследований в районах Сибири, характеризующихся тесными взаимодействиями этносов. Отличительной чертой этносоциальной философии стало объяснение развития этнической общности в системе социальных взаимодействий.

Социально-философский фундаментализм. Опора на систематический анализ результатов массированных комплексных гуманитарных исследований обеспечила новосибирской социальной философии значительный потенциал роста. Она играет существенную роль в философском сообществе Новосибирска. Так, основное периодическое издание Института философии и права (ИФиПр) СО РАН «Гуманитарные науки в Сибири» (журнал является общим для Объединенного института истории, филологии и философии СО РАН, но каждый из четырех входящих в него институтов выпускает один раз в год свой номер) выходит в серии «Философия и социология». С 1994 по 1998 год ИФиПр СО РАН издано 5 номеров, которые в совокупности содержат 94 статьи. Из общего числа по тематике онтологии и гносеологии опубликована 1 статья, по истории философии – 12 статей (12,8% от общего числа публикаций), по философии и методологии науки – 13 статей (13,8%). По проблематике различных областей социальной философии, включая социологию и философию права, опубликовано 68 статей (72,3%). На протяжении пяти лет изданий от номера к номеру общий объем публикаций возрастает (от 11 статей в 1994 г. до 25 статей в 1998 г.), но пропорция распределения публикаций между дисциплинами остается устойчивой.

В системе философского знания В.П.Фофанов оценивает роль социальной философии следующим образом: «Социальная философия обычно понимается как один из отнюдь не первостепенных разделов философского знания, где-то между метафизикой, онтологией и гносеологией, – и более частными направлениями, посвященными социальной проблематике, – философией культуры, религии, техники и т.д. Тем не менее, на мой взгляд, именно социальная философия является основной философской дисциплиной, категориальный аппарат которой позволяет превратить философию в единую систему»12. На абстрактную возможность становления социальной философии в качестве общего основания философского сознания ранее указывал Н.К.Ребрин, который отстаивал необходимость разработки "социальной гносеологии" и "социальной онтологии"13.

У истоков движения в этом направлении стояло обсуждение проблемы научного обоснования гносеологии, поставленной В.И.Лениным в работе «Материализм и эмпириокритицизм»14. Он подчеркивал: «В теории познания, как и во всех других областях науки, следует рассуждать диалектически, т.е. не предполагать готовым и неизменным наше познание, а разбирать, каким образом из незнания является знание, каким образом неполное, неточное знание становится все более полным и более точным»15.

Ориентация на поиск конкретного тождества бытия (незнания?) и мышления (знания?) отстаивалась первым заведующим кафедрой философии и политической экономии Новосибирского госуниверситета Н.П.Антоновым: "Решение проблемы взаимоотношения идеального и материального, психического и физиологического должно идти не по пути онтологического и гносеологического разграничения (в первом случае мысль идеальна, во втором материальна), а по пути раскрытия сходства и различия идеального и материального, психического и физиологического, по пути раскрытия единства, взаимосвязи и взаимоперехода между этими явлениями"1⁶.

Идея единства бытия и мышления в процессе деятельности методологически «нагружалась» системным подходом. Называвший себя «субъективным материалистом» И.С.Алексеев призывал к «соединению системного подхода с теорией деятельности», включая разработку «системной теории деятельности» и «системно-деятельностного подхода»17.

С позиций функциональной версии системно-деятельностного подхода М.А.Розов переформулировал исходную задачу в проблему объективации – трансформации субъективного знания в незнакомый внешний объект (как бы незнание), доступный эмпирическому естественнонаучному исследованию. Оценивая состояние гносеологии Розов писал: «Можно ли сказать, что ленинский проект уже реализован и воплощен в современной нам теории познания, что все основные трудности уже позади? – спрашивает Розов. – Нет, нельзя. Гносеология, действительно, все больше и больше сворачивает на путь объективного эмпирического исследования, но здесь ее ждет еще немало подводных камней и принципиальных методологических проблем. Мы еще очень беспомощны и нередко, отрываясь от твердой почвы, ищем опору в сфере абстрактных спекуляций»1⁸. Стратегия Розова состояла в «сборке» знания «из таких частей, которые уже не являлись бы знаниями»19. Ориентация на “социальную атомно-молекулярную теорию” знания привела к теории социальных эстафет: «Мы как бы нашли тот особый «мир», в рамках которого обитают интересующие нас явления. Это не третий мир К.Поппера, это мир социальных куматоидов, мир социальных эстафет»20.

Сам Розов считал, что он строит не философию и не социальную философию, а «нечто большее, чем философия». Но, на наш взгляд, с позиции сознательного социального философа «волновая» эпистемология или социальная «генетика» более точно определяется как инфлексивная (в смысле Ж.Делеза21) социальная философия. Ученики Розова уже в 70-е годы оценили социально-философский потенциал теории нормативных систем и опубликовали ряд заметных работ22.

В рамках генетической версии системно-деятельностного подхода В.П.Фофанов поставил проблему субъективации – трансформации “бессознательной рефлексии” в субъектно отнесенную картину мира, распознаваемую в логике конкретной социальной позиции. Стратегия Фофанова заключалась в поиске того целого, в системе которого не только знание возникает из незнания, но и незнание возникает из знания. Рефлексивная социально-философская позиция подразумевала анализ социогенеза знания в контексте основного вопроса философии, который необходимо интерпретируется и как социальный вопрос.

На выбор стратегии, возможно, повлияло сосуществование университетских философов с экономистами, возглавлявшихся в то время доцентом А.Г.Аганбегяном. Так, в ранней статье Р.В.Рывкиной очерчивался круг фактов, надолго определивших одну из исследовательских перспектив кафедры философии НГУ: "Знакомство с различными экономическими экспериментами показало, что они не одинаковы по происхождению объекта изучения. В одних случаях новые экономические отношения, изучаемые в ходе эксперимента, возникают в ходе самой практики (например, денежное авансирование и первые попытки применения денежной оплаты труда в колхозах). В других случаях новые экономические отношения, изучаемые в эксперименте, возникают в результате реализации предварительно разработанной идеальной модели (предприятие, работающее в условиях сокращенного рабочего дня и др.)"23.

Предпринятый В.П.Фофановым опыт разработки социологии знания24 привел к концептам, дополнительным по отношению к версии Розова. Так, по аналогии можно говорить о матричной эпистемологии и социальной комбинаторике25, с теорией нормативных систем соотносима теория “социокультурных схем деятельности”, теории социальных эстафет можно противопоставить теорию социальных сетей, сформулированную для описания всемирно-исторического процесса. Очевидная дополнительность онтологии социальной деятельности Фофанова и онтологии социальной памяти Розова ставит вопрос об их субъектной отнесенности в том типе социокультурной деятельности, который включает данную эстафетную структуру.

От «сумеречной» философии к социально-философской практике. Первым заведующим кафедрой философии СО АН СССР был И.И.Матвеенков. В центре его работ была идея о творческом характере человеческого сознания. Он различал два понимания роли сознания и философии в деятельности людей: «Гегель считает, что философия не может служить будущему, Маркс же, наоборот, в научной теории, в научной философии видит необходимое условие возникновения новых общественных норм»26. Первую концепцию он оценивал как «сумеречное» сознание, а во второй концепции, по его мнению, философия понимается как «мост, соединяющий настоящее с будущим»27.

Образ моста от прошлого к будущему активно использовал Окладников при популяризации результатов археологических исследований. Взгляд сквозь тысячелетия позволил ему зафиксировать феномен длительной устойчивости автохтонных культур. Так, на примере тунгусских племен были прослежены непосредственные связи между древней и недавней этнографической культурой: «В целом весь ископаемый этнографических комплекс, о котором дают представление материалы прибайкальского неолита, совпадают с основными чертами культуры, которая в XVII–XX веках присуща тунгусским племенам Сибири и является их традиционным достоянием»28.

Парадигма устойчивости (и не только по Ляпунову) позже была актуализирована академиком В.А.Коптюгом при популяризации решений Конференции в Рио-де-Жанейро29. Примечательно, что обсуждение концепции устойчивого развития в контексте «моделей будущего», состоявшееся на Сибирской конференции (Новосибирск, 1994 г.) было мотивировано восходящей к Матвеенкову традицией внимания к футурологии30.

Акцент на социально-практической функции философии стимулировал прикладные философские исследования в различных областях. Поскольку духовным основанием досоциалистических обществ была религия, то первоочередной задачей «воинствующего материализма» считалась атеистическая работа. Так, еще в бытность в Иркутске Окладников организовал Сибирский союз воинствующих безбожников. В 50-е годы в Дагестане по просьбе органов госбезопасности А.Т.Москаленко начал изучение пятидесятников, и в Новосибирске он возглавил исследования в области религиоведения31. На прикладных социально-философских исследованиях специализировалась кафедра философии Новосибирской высшей партийной школы. Первые публикации ее заведующего (позже ректора школы) Н.К.Ребрина, были посвящены борьбе с религией32. Позднее преподавателями кафедры были опубликованы заметные труды по философским вопросам этики, общественного управления, социальной психологии, социальной инженерии33.

Основной сферой социально-философской практики сегодня становятся многообразные социокультурные исследования комплекса “Наука–образование–производство”34. Интерес к образованию объясняется использованием его в качестве полигона для социально-философского эксперимента, эмпирической апробации достаточно абстрактных философских конструкций. Очевидно, что если в учебном процессе удается воссоздать «социальную эстафету», организовать «социальную деятельность как систему» или наладить «диалог культур», то возможна более масштабная интеграция конкретной социально-философского учения и общества. Только социализация философской деятельности35 способна реализовать ее социально-практическую функцию и тем самым доказать историческую значимость разрабатываемых концепций.

Примечания

* Авторы благодарят за консультации Воронина В.Т., Еремина С.Н., Костенко Н.А., Лелекову М.И., Москаленко А.Т., Розову С.С., Турченко В.Н., Фофанова В.П., Хохлова Н.А.

1 Розин В.М. К истории Московского логического кружка: эволюция идей, личность руководителя // Интеллектуальные торпеды: Мат-лы научной конф. памяти Г.П.Щедровицкого. – Новосибирск, 1996.

2 Современный философский словарь. – Екатеринбург–Бишкек, 1996; Западная философия: итоги тысячелетия. – Екатеринбург–Бишкек, 1997.

3 Копнина Л.Ф., Сухотин А.К. Павел Васильевич Копнин // Структура философского знания. – Томск, 1986; Сухотин А.К. Методологические направления и школы в Томске // Методологические концепции и школы в СССР (1951–1991 гг.) (История, истоки и перспективы). – Новосибирск, 1994. – Вып. 1.

4 На теневой стороне: Материалы к истории семинара М.А.Розова по эпистемологии и философии науки в Новосибирском Академгородке. Вып. 1–2. – Новосибирск, 1997–1998.

5 Румер Ю.Б., Рывкин М.С. Единство движения, пространства и времени в свете современной физики // Великое произведение марксистской философии. К 50-летию выхода в свет книги В.И Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». – Новосибирск, 1960; Они же. Некоторые проблемы современного физического познания // Вопр. философии. – 1964. – № 7.

6 Ляпунов А.А. О некоторых особенностях строения современного теоретического знания // Вопр. философии. – 1966. – № 5; Он же. Система образования и систематизация наук // Вопр. философии. – 1968. – № 3; Он же. К вопросу об интертеории в математике // Вопр. философии. – 1970. – № 3.

7 См. серийные сборники: Проблемы системных исследований. – Новосибирск, 1985; Системные исследования в современной науке. – Новосибирск, 1982; Системный метод и современная наука. – Новосибирск, 1983.

8 Александров А.Д. Истина и заблуждение // Вопр. философии. – 1967. – № 4; Он же. Еще раз о деятельной сущности человека // Вопр. философии. – 1968. – № 4; Он же. Математика // Философская энциклопедия. – 1970. – Т.  2; Он же. Философия как осмысление совести // Какая философия нам нужна: Размышления о философии и духовных проблемах нашего общества. – Л., 1990.

9 Окладников А.П. Этногенез и культурогенез // Проблемы этногенеза народов Сибири и Дальнего Востока. – Новосибирск, 1973. – С.7.

10 Там же. – С.5.

11 Бойко В.И. Социально-экономическое развитие народностей Севера: программа координации исследований. – Новосибирск, 1988; Ларченко С.Г., Еремин С.Н. Межкультурные взаимодействия в историческом процессе. – Новосибирск, 1989; Исакова Н.В. Культура народов Севера: Философско-социологический анализ. – Новосибирск, 1989 Попков Ю.В. Процесс интернационализации у народностей Севера: теоретико-методологический аспект. – Новосибирск, 1990; Мархинин В.В., Удалова И.В. Межэтническое сообщество: состояние, динамика, взаимодействие культур. – Новосибирск, 1996.

12 Фофанов В.П. Социальная философия: к новой исследовательской программе // Гуманитарные науки в Сибири. – 1997. – № 1. – С. 35.

13 Ребрин В.А. Методологические проблемы социалистического общественного сознания. – Новосибирск. 1974. – С. 23.

14 О книге В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». – Новосибирск, 1959; Великое произведение марксистской философии. К 50-летию выхода в свет книги В.И.Ленина «Материализм и эмпириокритицизм». – Новосибирск, 1960.

15 Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Полн. собр. соч. – Т. 18. – С. 102.

16 Антонов Н.П. Отделение субъекта от объекта познания и возникновение субъективной идеальной формы отражения // Некоторые закономерности научного познания. – Новосибирск, 1964.

17 Алексеев И. С. О принципах и средствах методологического подхода к анализу измерений // Проблемы методологии научного познания. – Новосибирск, 1968. – С. 96. См., также: Розов М.А. О понятиях деятельности и активности при анализе познания // Проблемы методологии научного познания. – Новосибирск, 1968.

18 Розов М.А. Проблемы эмпирического анализа научных знаний. – Новосибирск, 1977. – С. 8.

19 Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы анализа знания // Теория социальных эстафет: История – Идеи – Перспективы. – Новосибирск, 1997. – С. 10.

20 Розов М.А. Теория социальных эстафет и проблемы анализа знания. – С. 24.

21 Делез Ж. Складка, Лейбниц и барокко. – М., 1998. – С. 27–49.

22 Антипов Г.А., Кочергин А.Н. Проблемы методологии исследования общества как целостной системы. – Новосибирск, 1983; Колеватов В.А. Социальная память и познание. – М., 1984.

23 Рывкина Р.В. Некоторые философские вопросы экономического эксперимента // Великое произведение ...; Из последующих изданий кафедры отметим: Фофанов В.П. Экономические отношения и экономическое сознание. – Новосибирск, 1979; Материальное производство и общественное сознание. – Новосибирск, 1987; Голосов Г.В. Экономические интересы и экономическое сознание при социализме. – Новосибирск, 1989.

24 См.: Фофанов В.П. Социальная деятельность и теоретическое отражение. – Новосибирск, 1985; а также серию сборников: Проблемы социального познания. – 1977.

25 Фофанов В.П. Социальная философия: к новой исследовательской программе. – С. 38. См. также: Плюснин Ю.М., Фофанов В.П. О возможности применения метода восхождения от абстрактного к конкретному в этологии // Проблемы методологии научного исследования. – Новосибирск, 1982.

26 Матвеенков И.И. О творческом характере человеческого сознания // Некоторые закономерности научного познания. – Новосибирск, 1964. – С. 15.

27 Там же. – С. 12.

28 Окладников А.П., Васильевский Р.С. Северная Азия на заре истории. – Новосибирск, 1980. – С.89.

29 Коптюг В.А. Наука спасет человечество. – Новосибирск, 1997.

30 Ожегов Ю.П. Проблема предвидения в современной буржуазной идеологии (Критический очерк). – Новосибирск, 1971. Супрун В.И. Современная буржуазная футурология: проблемы и тенденции. – Новосибирск, 1986; Закономерности социального развития: ориентиры и критерии моделей будущего. – Новосибирск, 1994.

31 Москаленко А.Т. Идеология и деятельность христианских сект. – Новосибирск, 1978; Москаленко А. Т., Чечулин А. А. Микросреда верующего и атеистическое воспитание. – Новосибирск, 1979; Костенко Н.А. Атеизм и нравственность. – М., 1982; Научный атеизм, религия и современность. – Новосибирск, 1987; Костенко Н.А. Философия и безопасность. – Новосибирск, 1998.

32 Ребрин В.А. Религия – враг науки и прогресса. – Новосибирск, 1954.

33 Корнева М.И. Коммунизм и проблема счастья. – М., 1970; Ребрин В.А. Общественное благо и общественный долг. – М. 1971; Стремякова И.Р. Моральная атмосфера: Теоретико-методологические аспекты. – Новосибирск, 1991; Социальная философия и социальная инженерия: Науч. тр. межвузовского научного семинара. Науч. тр. Сибирской академии государственной службы. – Новосибирск, 1998.

34 Турченко В.Н. Научно-техническая революция и революция в образовании. – М., 1973; Еремин С.Н., Семенов Е.В. Наука и образование в структуре НТР. – Новосибирск, 1988; Интеграционные процессы в общественном развитии. – Новосибирск, 1992; Современное образование: проблемы и перспективы. – Новосибирск, 1995; Образование и культура. Ежегодник. 1995. – Новосибирск, 1996; Наука и образование на грани тысячелетий. – Новосибирск, 1996; Интеграция науки, образования и культуры. – Новосибирск, 1997; Социокультурные исследования. 1997. – Новосибирск, 1997; Человек. Труд, Занятость. Научно-практическое периодическое издание. – Новосибирск, 1997. – Вып. 1

35 Ладенко И.С. Социализация идей генетической логики и становление интеллектики. (Препринт) – Новосибирск, 1993.