Ситуация неожиданно осложнилась, когда из публикации “Бумаг Троцкого”, подготовленной и осуществленной Д.М.Мейджером, историкам стала известна записка В.И.Ленина заместителю председателя Ревоенсовета республики Э.М.Склянскому (см. документ №8). В этой записке содержались завуалированные указания главы советского правительства относительно того, под каким предлогом местные иркутские власти должны расстрелять Колчака и что они обязаны доложить о произведенном расстреле в Центр. Сопоставление текста постановления Иркутского военно-революционного комитета о расстреле Колчака с содержанием ленинской записки Э.М.Склянскому, а также анализ последующих шагов, предпринятых И.Н.Смирновым и иркутскими властями, наталкивают на мысль о непосредственной причастности председателя Совнаркома к гибели бывшего Верховного правителя России и даже о решающей в ней роли ленинской директивы.

Однако долгое время такую интерпретацию опубликованного документа не позволяло сделать отсутствие точной датировки записки В.И.Ленина Э.М.Склянскому. В “Бумагах Троцкого”, как ни странно, были приведены две разные даты ее написания. Одна из них — январь 1920 г. — являлась воспроизведением даты, проставленной кем-то (скорее всего, Э.М.Склянским или Л.Д.Троцким) на машинописной незаверенной копии записки В.И. Ленина, другая — после 7 февраля 1920 г. — была предложена Д.М.Мейджером. К сожалению, в архивном деле фонда Л.Д.Троцкого, в котором хранится копия данной записки В.И.Ленина, не содержится никаких сопутствующих документов, которые позволяли бы внести ясность в вопрос о времени ее написания В.И.Лениным.

Едва ли можно безоговорочно согласиться со столь категорическим суждением, тем более что в публикации И.Ф.Плотникова содержится ряд фактических ошибок и безосновательных предположений, ставящих под сомнение его научную объективность и беспристрастность в данном вопросе. Отметим лишь некоторые из них. Прежде всего, конечно, вызывает удивление, что составителем двухтомника “Бумаг Троцкого” назван Ю.Г.Фельштинский. Эта, а также ряд других ошибок заставляют усомниться в том, что И.Ф.Плотников знаком с запиской В.И.Ленина, опубликованной в “Бумагах Троцкого”. Скорее всего он имел дело с каком-то другим литературным источником.

Еще большее удивление вызывает то, что записку В.И.Ленина Э.М.Склянскому И.Ф.Плотников именует телеграммой “В.И.Ленина председателю Революционного совета 5-й армии, председателю Сибирского ревкома И.Н.Смирнову”. Между тем совершенно очевидно, что записка Э.М.Склянскому не может автоматически считаться телеграммой И.Н.Смирнову. Телеграммы В.И.Ленина с таким или аналогичным текстом И.Н.Смирнову не существует. Ее мог по просьбе В.И.Ленина отправить И.Н.Смирнову только Э.М.Склянский. Но на вопросы — послал ли эту телеграмму Э.М.Склянский и получил ли ее И.Н.Смирнов — прямого утвердительного ответа, подтвержденного документально, пока нет, а, возможно, и никогда не будет. Причина банальна: центральное большевистское руководство стремилось скрывать свою причастность к этому событию. Можно сказать, что ситуация с расстрелом А.В.Колчака во многом напоминает обстановку, в которой полутора годами раньше было совершено убийство царской семьи, ответственность за которое центральные власти пытались возложить исключительно на местных советских деятелей.

В то же время публикуемые ниже документы с большой долей уверенности позволяют утверждать, что через Э.М.Склянского и И.Н.Смирнова ленинская директива стала известна лидерам иркутских большевиков и что именно ею, в конечном счете, они тайно руководствовались. Последнее, однако, не означает, что В.И.Ленин являлся главным и тем более единственным виновником этого безсудного расстрела. Напротив, как свидетельствуют публикуемые документы, в советской России не нашлось ни одного облеченного властью органа, ни одного большевистского деятеля, которые занимали бы в этом вопросе принципиально иную позицию. Более того, как следует из признания И.Н.Смирнова, расстрел А.В.Колчака был осуществлен в обстановке, когда советской власти в Иркутске больше уже никто и ничто не угрожало. Это было ни что иное, как акт политического возмездия, политической расправы над поверженным противником.

Постановили: 1. Послать через штадив-30, с поручением ему озаботиться о распространении содержания телеграммы за Иркутск среди чехословаков, телеграфное обращение от имени [советской] республики, Сибревкома и Реввоенсовета-5 к чехословацким войскам с предложением разоружения, выдачи совет[ской] власти Колчака, его министров и штаба, охраны и передачи совет[ской] власти золотого запаса и прочего имущества.

2. Послать от их же имени телеграфный приказ на имя рев[олюционных] штабов с требованием организации немедленной охраны ж[елезно]д[орожного] пути и имущества, задержки всех ж[елезно]д[орожных] эшелонов, идущих на восток, освобождения из тюрем коммунистов и революционеров и оповещения населения о подходе Красной Армии.

Реввоенсовет-5: Устичев, Грюнштейн.

Пом. управдел Реввоенсовета-5 Померанцев.

* В документе ошибочно — “Перед исполнением”.

Именем революционной советской России Сибирский революционный комитет и Реввоенсовет 5[-й] армии объявляют изменника и предателя рабоче-крестьянской России Колчака врагом народа и вне закона, приказывают вам остановить его поезд, арестовать весь штаб, взять Колчака живого или мертвого. При исполнении* этого приказа не останавливайтесь ни перед чем. Если не можете захватить силой, разрушьте железнодорожный путь, широко распубликуйте приказ. Каждый гражданин советской России обязан все силы употребить для задержания Колчака и в случае его бегства обязан его убить. №121.

По месту нахождения.

Военная, вне всякой очереди.

На [Ваш] НР 319.

13 января военком 30-й дивизии 5-й армии Невельсон передал Ревсовету-5 полученные им 12 января из Иркутска по прямому проводу от нач[альника] штаба коммунистических рабоче-крестьянских дружин Бурсака сведения о положении [в] Иркутске.

13 января Ревсоветом-5 было предложено чехам разоружиться, выдать Колчака [и] золото [при] условии пропуска [на] родину, рев[олюционным] штабам приказано было захватить Колчака [...].

18 января Ревсоветом-[5] даны радио и телеграф[ный] приказ всем ревштабам во что бы то ни стало взять Колчака живым или мертвым.

Дальнейшая информация последует. НР.

В дополнение ко вчерашнему сообщению передаю самое существенное из разговора по прямому проводу между представителем нашей парламентской комиссии и председателем Иркутского ревкома.

Колчак и Пепеляев со штабом несколько дней тому назад приняты от чехов и находятся в Иркутской тюрьме [...].

Сообщаю, что:

Первое — [в] Иркутске власть безболезненно перешла [к] комитету коммунистов [...].

Пятое — [...] Сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака, в случае опасности, вывезли на север от Иркутска. Если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме. НР 241.

* Речь идет о постановлении Иркутского военревкома о расстреле А.В.Колчака и В.Н.Пепеляева.

Пошлите Смирнову (РВС-5) шифровку:

Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.

3. Как дела на Кав[казском] фронте?

4. В Крыму?

The Trotsky Papers. 1917–1922, vol.2, pp.30, 32.

Слушали: 3. О Колчаке.

Постановили: 3. Предложить ревкому немедленно принять меры к эвакуации Колчака; в крайнем случае, считаясь с тревожностью момента, провести в исполнение прежний приказ ревкома*.

Опубликовано в книге: Иркутская партийная организация в восстановительный период (1920–1926 гг.). Документы и материалы. — Иркутск, 1960. — С.82.

* В ряде изданий этот документ опубликован как постановление №27 от 7 февраля 1920 г., что не соответствует подлиннику.

Ввиду возобновившихся военных действий с чехо[словацкими] войсками, движения каппелевских отрядов на Иркутск и неустойчивого положения советской власти в Иркутске, настоящим приказываю Вам:

находящихся в заключении у Вас адмирала Колчака, председателя Совета министров Пепеляева, всех, участвовавших в карательных экспедициях, всех агентов контрразведки и охранного отделения Колчака с получением сего немедленно расстрелять.

Об исполнении донести. №214.

Сегодня по прямому проводу мною дано распоряжение расстрелять Колчака [...].

Цитирую по: Смирнов И. Конец борьбы. Перемирие с чехословаками // Борьба за Урал и Сибирь. — М.-Л., 1926. — С.310–311.

Обысками в городе обнаружены во многих местах склады оружия, бомб, пулеметных лент и пр[очее] и таинственное передвижение по городу этих предметов боевого снаряжения, по городу разбрасываются портреты Колчака и т. д.

Все эти данные заставляют признать, что в городе существует тайная организация, ставящая своей целью освобождение одного из тягчайших преступников против трудящихся — Колчака и его сподвижников. Восстание это безусловно обречено на полный неуспех, тем не менее может повлечь за собою еще ряд невинных жертв и вызвать стихийный взрыв мести со стороны возмущенных масс, не пожелающих допустить повторение такой попытки.

Обязанный предупредить эти бесцельные жертвы и не допустить город до ужасов гражданской войны, а равно основываясь на данных следственного материала и постановлений Совета народных комиссаров Российской социалистической федеративной советской республики, объявившего Колчака и его правительство вне закона, Иркутский военно-революционный комитет постановил:

1) бывшего Верховного правителя адмирала Колчака и

2) бывшего председателя Совета министров Пепеляева

р а с с т р е л я т ь.

Лучше казнить двух преступников, давно достойных смерти, чем сотни невинных жертв.

Председатель Иркутского

военно-революционного комитета А.Ширямов.

Члены: А.Сноскарев, М.Левенсон.

Управляющий делами Оборин.

* В ряде изданий этот документ опубликован как постановление №27 от 7 февраля 1920 г., что не соответствует подлиннику.

Постановление военно-р[е]волюц[ионного] комитета от 6 февраля 1920 года за №27 приведено в исполнение 7 февраля 1920 года [в] 5 часов утра в присутствии председателя чрезвычайной следств[енной] комиссии, коменданта города Иркутска и коменданта Иркутской губ[ернской] тюрьмы, что и свидетельствуется нижеподписавшимися.

Предлагаю в срочном порядке сообщить, когда и по чьему распоряжению был расстрелян Колчак, [а] также причины, вызвавшие расстрел. №494\л.

Предсибревкома [подпись отсутствует].

Секретарь [подпись неразборчива].

Лион, 1 марта. (Радио). По сообщениям, полученым в Праге от чехословацкой армии в Сибири, чехи употребили все усилия к тому, чтобы добиться освобождения Колчака. После того, как адмирал попал в руки повстанцев, чехам было заявлено, что жизни его не будет грозить опасность, если не будет предпринято попыток освободить его силой. Несмотря на это предупреждение, командующий колчаковской армией продолжал свое наступление на Иркутск для того, чтобы освободить Колчака. Ввиду этого повстанцы расстреляли адмирала и его [премьер]-министра Пепеляева.

Известия Всероссийского центрального исполнительного комитета советов, № 49, 4 марта 1920 г.

Не имея возможности снестись с Сибирским революционным комитетом, благодаря повреждению телеграфных проводов, в своем заседании от 7 февраля революционный комитет, с целью предотвратить столкновения, постановил: расстрелять адмирала Колчака и председателя Совета министров Пепеляева. Об этом решении Сибирский революционный комитет, благодаря указанной выше причине, не был поставлен в известность и приговор был приведен в исполнение 7 февраля [...]. НР 507\л.

Председатель Сибревкома [подпись отсутствует].

10 Основное содержание этого абзаца телеграммы было опубликовано в московской газете “Правда” (№13, 21 января 1920 г.) как сообщение Российского информационного агентства.

12 В действительности “Условия мирного соглашения правительства Российской социалистической советской республики с чехословацкими войсками в Сибири” были подписаны 7 февраля 1920 г. в 9 часов по московскому времени.

15 6 марта 1920 г. текст данной телеграммы с указанием на то, что она получена Советом народных комиссаров, и с некоторыми поправками был опубликован за подписью И.Н.Смирнова в “Известиях ВЦИК” и “Правде”.