ПОЛИТИЧЕСКАЯ ДИНАМИКА В СИБИРСКИХ ГОРОДАХ (1991-2021гг)

Введение

Несмотря на значительный объем исследований, книг и публикаций по проблемам развития города в его пространственном, социальном и культурном измерении в российском научном дискурсе, относительно невелико количество работ с использованием новых концептуальных подходов при изучении становления и развития властных отношений в городах (исключение – работы, выполненные в рамках концепта «городской режим»), практически нет исследований, связывающих между собой проблемы городских сообществ, экономических, культурно-информационных, силовых и политических организаций, действующих на его территории, отношений власти и взаимосвязи между акторами действующими на федеральном, региональном и городском уровне. Серьезная лакуна в отечественной политической истории – процессы, происходящие на мезо и микроуровнях в период становления рыночных отношений и приватизации в 90-е годы, во многом обусловливающие ход и динамику политических процессов первых десятилетий XIX века. Анализ динамики политической жизни сибирских городов в рамках предложенного концепта «политико-административный ассамбляж (сборка)» позволит не только описать и объяснить возникновение современного комплекса властных отношений, но и наметить перспективные способы решения актуальных и значимых социально-политических проблем.

Мы рассматриваем динамику политической власти в сибирских городах через соотнесение двух магистральных тенденций, в рамках которых принято изучать город и процесс урбанизации как «политика в городе» и «город в политике». В первом случае город для нас выступает в качестве лаборатории, арены политических событий, на которой разворачиваются конфликтные процессы борьбы за доминирование Эта арена столкновений различных элитарных групп, реализующих свои политические, экономические и идеологические амбиции на городской территории. Традиция опирается как на теоретические идеи классиков политической науки (прежде всего Аристотеля, Платона, Н. Макиавелли и его последователей -элитистов), так и комплекс эмпирических исследований власти в городах США, Европы и современной России (Ч. Р. Миллс, Ф. Хантер, Р. Даль, К. Стоун, В. Ледяев, А. Чирикова, В. Гельман, С. Кордонский, Ю. Плюснин и др.). Основным недостатком этого подхода, на наш взгляд, выступает невысокий объем внимания при рассмотрении материальной составляющей города, его пространственных характеристик и инфраструктуры. Между тем группы, явно или неявно поддерживающие те или иные элементы градостроительства и обеспечивающее его теплом, водой, энергией и канализационными коммуникациями, не просто имеют влияние на принятие ключевых решений, но и требуют для поддержания своей деятельности централизированных форм управления. Вертикаль власти начинается с трубы центрального отопления.

Во втором, город представляется «как историческая индивидуальность», и здесь вслед за сторонниками «нового урбанизма», город переосмысляется как сложная система потоков и сетей, включающая в себя человеческие и нечеловеческие элементы (Д. Джекобс, А. Лефевр, М. Кастельс, Б. Латур, М. Фуко, Н. Трифт, Э. Амин, в российской традиции В. Глазычев, Г. Ревзин, В. Россман и др.). Здесь городское рассматривается как пространство современного социального существования и самоорганизации, в ряде случаев возникающее раньше деревень. В ходе урбанистической революции урбанизированное общество приходит на смену обществу индустриальному, а его материальная инфраструктура выступает как основной фактор, формирующий саму природу человека. Главным недостатком этого подхода выступает исчезновение конкретного действующего субъекта, который производится от урбанистических, технологических, экономических, биополитических структур или, напротив, подчеркнутый интерес к жизни сообществ и общин и тех способов, которыми они обеспечивают повседневную коммуникацию и выживание.

На наш взгляд, онтология, исследовательские принципы и категориальный аппарат, предложенный американским ученым мексиканского происхождения М. Деландой, позволяет достичь вполне приемлемого сочетания обоих традиций и дает возможность анализа и объяснения политических процессов на микро и макроуровне, а также позволяет очерчивать возможные сценарии развития ситуаций и находить приемлемые варианты политических решений. Центральным концептом новой философии общества М. Деланда предлагает понятие «ассамбляжа» (сборки), заимствованного им у Ж. Делеза и Ф Гваттари. Ассамбляж– это процесс и результат взаимодействия двух или более автономных самодостаточных компонентов, при котором возникает новая, необратимая и упорядоченная не единая целостность, обладающая новым набором качеств и свойств, позволяющая ей устанавливать собственные границы и строить отношения с другими ассамбляжами.

На этой основе предлагаем ввести понятие «политико-административный ассамбляж», который в свою очередь состоит из гетерогенных частей различной природы (людей, сетей, организаций, институтов, материальной инфраструктуры) и способен оказывать принудительную координацию других ассамбляжей на основе легитимного признания за ним права определять ценностные приоритеты сообщества, правила и объемы распределения ресурсов, обязательные социальные стандарты и осуществление контроля над их соблюдением. Таким образом, предложенный концепт ассамбляжа предполагает увязывание двух политических составляющих: легитимную борьбу за ключевую позицию, позволяющую ее обладателю осуществлять процесс выбора одного из множества альтернатив (экспрессивная роль), и исполнение принятого решения через планирование действий, распределение ресурсов, принятие норм и контроль за их соблюдением (материальная роль). После принятия Конституции 1993 г. единственный легитимный способ формования ассамбляжа – выборы^[1]. Институт выборов значим как в рамках первой (лабораторной) традиции городского, например американская дискуссия между политологами и социологами в 60-е годы велась именно о значимости демократических институтов в процессе управления. Но и вторая (урбанистическая) традиция в качестве формообразующего элемента городского мира видит «моменты столкновения» и реакции на них.[2]

Политическое измерение ассамбляжа определяется его легитимностью, то есть степенью конкуренции альтернативных кандидатов и их проектов. Маркером этого измерения считаем соблюдение равенства возможностей в доступе участников к открытой и публичной конкуренции за голоса электората. На одном полюсе ситуации, где участники представляют собой независимые друг от друга группы, объединения, партии и корпорации, выдвигающие своих кандидатов (корпоративизм), на другом, один из участников обладает несопоставимым объемом конкурентных преимуществ, связанных с его личностью и ресурсами (персонификация). Административное измерение ассамбляжа связано с чистотой формальных процедур и их искажением, аберрацией, соответствия принятия решений существующим формальным стандартам, ее регламентирующим и закрепления этих решений на материальных носителях. Маркером должного уровня стандартизации, в нашем случае, выступает отсутствие искажений итогов голосования на выборах. Полюсами континуума выступают две «идеальные модели» персонифицированной (харизматической) аберрации («паттерн Гоббса» – отсутствуют оба маркера) и корпоративной (коллективной) прозрачности («паттерн Локка» – оба маркера присутствуют).

Таким образом мы помещаем в фокус нашего внимания процедуры возникновения, стабилизации и легитимизации ассамбляжей в городах современной России, которая происходит в ходе выборов мэра города (главы муниципального образования) и депутатов местного законодательного собрания. Именно процедура выдвижения кандидатов, их избирательная кампания и получение в случае успеха властной позиции через институт выборов определяют кто, как, на какой срок и с каким объемом полномочий будет определять приоритеты городского развития и строить отношения с региональной и федеральной властью (Г. Голосов, В. Гельман, А. Кынев и др.)

Эмпирической базой предложенного исследования служит политическая история региональных центров Сибири (Омск, Новосибирск, Томск, Барнаул, Горно-Алтайск, Красноярск, Кемерово, Новокузнецк, Абакан, Иркутск, Кызыл, Улан-Уде, Чита) с 1991 по 2021 гг., итоги и агитационный материал избирательных кампаний и анализ более 200 интервью участников политического процесса в рассматриваемый период.

Научная проблема исследования заключается в недостаточной изученности процессов формирования городских властных групп и институтов в постсоветской России во взаимосвязи с существующими на его территории сетями, объединениями и организациями, а также государственной бюрократией и национальными партиями в период с 1991-2021 гг. Почему, как и с какими результатами возникли, разошлись и далее опять сошлись траектории построения комплексов властных (политико-административных) ассамбляжей в городах Сибири, находящихся в относительно близких географических, исторических, социальных условиях. Какую роль здесь играют географические и исторические факторы, территориальная экономика, типы социальных сетей и сложившиеся структуры и решения, принимаемые политическими лидерами, руководителями административных департаментов и управлений, экономическими и социальными элитами и электоратом?

Теоретическая и эмпирическая гипотезы

На основе теории ассамбляжей для объяснения процесса формирования, стабилизации и изменений поведении индивидуальных и групповых политических акторов в выбранных городах в рамках «паттерна Гоббса» или «паттерна Локка» с 1991 г. по 2021 г. мы выделим три слоя причинности.

Первый, глубинный слой, практически не рассматриваемый в нашей работе, построен на модели неразрешимого конфликта между индивидуальными желаниями и социальными ограничениями. Машины желаний, концепт предложенный Ж. Делезом и Ф. Гваттари и позже замененный ими концептом «сборки», состоит в последовательной замене способов ограничения индивидуальных желаний и свобод коллективным приоритетом, через процедуры кодирования (договоренностей), привязывающие к земле (дикари), телу деспота (варвары) и капиталу (цивилизация). Желания происходят не от потребностей, они не совпадают с категорией корыстный интерес, а выступают основой существования, неутолимой жаждой признания себя в современном мире. Желания создают потребности и капитализм, где появляются деньги, способные снять ограничения, накладываемые семьей и государством, рассматривается как бесконечное производство желаний и его адепты убеждают в том, что только через расширение потребления можно добиться их удовлетворения. Есть только два способа общественного инвестирования (первичного по отношению к семейному): паранойяльное, подразумевающее репрессии желаний отдельных лиц, и шизофреническое, где желания множатся, представляя собой линии ускользания от репрессий больших систем.

Второй слой причинности связан с идеями М. Деланды и введением в концепт сборки (ассамбляж) вполне предметного содержания. В его концепции появление новой сборки означает решение проблемы, связанной с внешними экзистенциальными или социальными угрозами, через появление новой сущности, обладающей таким набором качеств, которые, с одной стороны, способны противостоять внешним вызовам и обеспечивают управление, с другой, добиваются приемлемой для всех компонентов внутренней согласованности. Первоочередное значение имеет материальный уровень и изменения в технике и технологиях ведут к изменениям в поведении и организации. Появление конусообразной пули привело к изменению системы приказов и полномочий командиров.

Стабильный ассамбляж представляет собой некоторую иллюзию социального равновесия, что проявляется как регулярность и повторяемость взаимодействий, высокую легитимность групп, находящихся на властных позициях и стабильные правила обмена экономическими и символическими ресурсами. Привычное повторение выступает той силой, которая обеспечивает обычные ассоциации индивидам, задает повседневный ритм работы и придает стабильную идентичность ассамбляжу и основой удержания процессов в собственных границах (территоризацию).

Дестабилизация идентичности (детерриторизация) возникает как разрыв обыденности, на уровне сетей выражается в личном замешательстве и разрушении привычных имиджей, на уровне организаций как нехватка ресурсов, на уровне города и государства как невозможность поддерживать стабильные материальные инфраструктуры и социальные порядки. Конкретные триггеры могут быть разнообразными, но в целом в основе детерриторизации лежит расширение (вызванное появлением новых технологий) индивидуальных возможностей и ослабление механизмов коллективного принуждения обеспечивающих территоризацию.

В ситуации детерриторизации есть два выхода (аттрактора, полюса принятия решений). Либо вновь установить границы, тем самым ограничить расширение потребностей, репрессировать желания, которые несут угрозу коллективному существованию, выделив актора, чьи желания становятся основой социальных норм, что означает структурирование власти по паттерну Гоббса (паранойяльный или деспотический вариант Делеза-Гваттари). Либо продолжать поддерживать множественность, сосредотачиваясь на построении правил обменов (паттерн Локка), вводя новые способы обоснования легитимности и новые стандарты поведения, уменьшая символический разрыв норм и ценностей между элитарными и неэлитарными группами, выравнивая индивидуальные возможности и коллективные ограничения.

Третий слой причинности непосредственно рассматривает ситуацию в выбранных городах и в обозначенный временной период1991-2021 гг. В основе формирования крайних типов ассамбляжей «паттерна Гоббса» (персонифицированной аберрации) или «паттерна Локка» (корпоративной прозрачности») конкретного города лежат изменения, происходящие на материальном полюсе, что привычно обозначается как «внешние», «объективные» условия, факторы или комплексы, обстоятельств-«вызовов» и реакция на них на полюсе экспрессивном, что обычно проявляется как, «ответ» или комплексы принимаемых властными коалициями решений. На материальном полюсе в качестве триггеров выступают: комплекс «места» или географическое расположение и исторические условия формирования города в истории государства (порт или центральное место), экономический комплекс, связанный с размещенными на его территории типами, масштабами предприятий и их управленческих технологий (иерархия или ассоциация), комплекс сообществ, включающих наиболее активные типы социальных сетей (сильные или слабые связи). На экспрессивном полюсе в качестве триггеров-реакций выступают: комплекс поставленных государственными субъектами целей и принятых на этом уровне нормативных актов и комплексы локальных решений как коллективных, так и лидерских решений, то есть традиции принятия и реализации решений, возникшие и институализированные при первых избираемых мэрах 90-х.

Если перечисленная совокупность факторов и действий уменьшает индивидуальные возможности и увеличивает социальные ограничения, то в этом случае происходит усиление административной (материальной) составляющей политико-административного ассамбляжа, ослабление политической и формирование ассамбляжа персонифицированной аберрации («паттерн Гоббса»). Движение к ассамбляжу паттерна Гоббса характерно для городов, где на уровнях социальных сетей, организаций и города у индивидов открытых и закрытых ограничений было больше, чем публичного выбора. На уровне сетей это выражалось в их небольшом диапазоне (сильные связи), на уровне организаций в преобладании тяжелой индустрии (иерархические организации), при отсутствии развитого сектора услуг, авторитетных СМИ и высших учебных заведений, на уровне города в традициях воспроизводства непубличной, закрытой, иерархической системы назначений при доминировании государственной бюрократии (центральное место).

Увеличение и рост возможностей для активных действий на уровнях сообществ, организаций и городских властей по совмещению индивидуальных и групповых интересов и ценностей приводят к росту политической конкуренции, усилению политической составляющей, что дает возможность усилить внешний контроль над административными компонентами ассамбляжа и стимулировать возникновение ассамбляжа корпоративной прозрачности («паттерн Локка»). Движение к ассамбляжам паттерна Локка предполагает приоритет возможностей над ограничениями: многообразные сети (в том числе с преобладанием слабых связей), большое число предприятий секторов разнообразных услуг в экономике (горизонтальные ассоциации), город находится на пересечении торговых коммуникаций (город -порт).

При паттерне Локка растущее и артикулируемое социальное напряжение и внутригородские конфликты требуют регулярного пересмотра политических, экономических, культурных и социальных изменений города, групп и территории (детерриторизация) с одновременным поддержанием экспрессивных институтов и символов городской солидарности для формирования локальной идентичности (территоризация). В паттерне Гоббса исчезают стимулы для политической и экономической конкуренции, происходит рост административного аппарата приводит к увеличению регулирования и постоянному росту ресурсов для поддержания требуемой идентичности и границ (территоризация). При уменьшении объемов ресурсов происходит детерриторизация. Экономическая, социальная и культурная и иногда географическая территория города уменьшается с одновременным распадом городской идентичности и последующим процессом образования мелких социальных ячеек, построенных на основе сильных связей (семейные кланы и локальные территориальные и профессиональные сообщества с высокой степенью контроля над поведением своих членов) и последующей атомизацией.

Принятие решений на уровне государства способно как ограничивать индивидуальные возможности, так и расширять действующие ограничения. Основными инструментами здесь выступает контроль над материальной составляющей (финансами, собственностью, нормативными стандартами, каналами коммуникаций, силовыми структурами), что позволяет обеспечивать необходимый уровень легитимности в любой форме. Возможности локальных акторов существенно ограничены ресурсами. На этапе кризиса имеет значение идеологические установки локальных акторов задающих общий порядок решения политических проблем.

Объект исследования – Структуры власти (политико-административные ассамбляжи) и политические процессы в крупных сибирских городах в 1991 -2021 гг.

Предмет исследования –причинные условия и изменения, происходящие в структурах власти (политико-административных ассамбляжах) в этих городах в выбранный период и их влияние на ассамбляжи сетей, организаций и города.

Цель и задачи исследования: методами качественного сравнительного анализа и наилучшего научного объяснения на примере политической истории сибирских городов добиться наиболее глубокого понимания процесса возникновения, стабилизации и изменений политико-административных ассамбляжей и показать возможный диапазон последствий их развития в рамках разработанных моделей.

Для выполнения этой цели поставлены следующие задачи:

1. Опираясь на ведущие традиции изучения властных феноменов: «парадигме отношений нулевой суммы» («власти над», группового доминирования) и «парадигме взаимовыгодных отношений («власти для», общего, коллективного блага) разработать идеальные типы комплексов формирования властных отношений в городе по альтернативным паттернам («Гоббса» и «Локка»). Предложить и обосновать для каждого паттерна наборы организационных (формальных и неформальных норм), символических (материальных атрибутов, устных и письменных текстов, подчеркивающих и легитимизирующих статус и место индивида и группы в иерархии) и пространственное-архитектурных (сегментация территории, зданий и сооружений) маркеров. На основе исторического материала и современной научной литературы определить наиболее яркие случаи формирования властных отношений, релевантные предложенным моделям в отобранных городах, обобщить комплексы причинных факторов, объясняющих возникновение и развитие сформированных властных отношений, их политические, экономические, социальные и культурно-исторические последствия.

2. На основе онтологии и теории ассамбляжей М. Деланда обосновать продуктивность введения понятия политико-административный ассамбляж (сборка), как позволяющего создавать на его основе теории, объясняющие переход от «паттерна Гоббса» к паттерну Локка» и наоборот; прослеживать динамику отношений между политическими группами и административными структурами; отслеживать динамику взаимовлияния экспрессивных и материальных составляющих на формирование и изменение локальных идентичностей; находить взаимосвязи между комплексами взаимодействий на сетевом, организационном, городском, региональном, государственном и глобальном уровне. Определить предметное содержание понятия, предложить методы его операционализации его основных измерений, построить модели политико-административного ассамбляжа на каждом уровне сборки: сетевом, организационном и государственном.

3. Разработать исследовательскую программу, сочетающую принципы совмещения теоретического и эмпирического уровней анализа, дедуктивную и индуктивную методологию. На основе логико-эвристического анализа методом сходства и различия разработать план проверки гипотезы, основанной на сравнении известных случаев-типов политико-административных ассамбляжей (зависимой переменной) с имеющимся комплексами отношений (независимые переменные, возможные причины) с государственными структурами, историко-географическими компонентами, экономикой, спецификой сетевых отношений, традициями, заложенными первым лидерством.

На основе качественной методологии (кейс-стади) предложить порядок сопоставления хода, результатов и содержания избирательных кампаний в отобранных городах. Для сравнения процессов кодирования и декодирования в политико-административных ассамбляжах обосновать введение и разработать концепт «мобилизационная повестка», выделить ее основные характеристики, предложить способ ее эмпирической операционализации, как возможного триггера процессов легитимации (делигитимации) существующего порядка через создание актуальных нарративов и визуальных репрезентаций политических персон, групп и объединений.

4. Собрать комплекс необходимых для проверки гипотезы эмпирических данных (маркеры сетей всех видов, маркеры экономики, маркеры города) по городам Сибири, сравнить их логическими методами сходства и различия, на основе полученных результатов проверить гипотезы мозаичности и совместимости на возникновение и стабилизацию политико-административных ассамбляжей персонифицированной аберрации (Кызыл, Новокузнецк, Кемерово), корпоративной аберрации (Горно-Алтайск, Улан -Удэ), персонифицированной прозрачности (Омск, Абакан, Чита) и корпоративной прозрачности (Иркутск, Красноярск, Томск, Новосибирск, Барнаул).

5. Уточнить гипотезу на историческом материале, рассмотрев процесс возникновения, стабилизации, воспроизводства контрастных политико-административных ассамбляжей в городах Новосибирске и Новокузнецке с 1991 по 2021 гг. Основное внимание уделить формированию депутатского корпуса и команд мэров городов и их мобилизационным повесткам. Определить периоды изменений числа ключевых компонентов ассамбляжа, смены отношений с другими компонентами, сравнить и зафиксировать порядок подачи тем и образов в мобилизационных повестках коалиций победителей и проигравших, сопоставить динамику электоральной борьбы с решениями, принимаемыми на федеральном уровне, культурно-историческими особенностями города, социально-экономическими трансформациями, усилением и ослаблением сетевого взаимодействия в различных типах сообществ и решениями, принимаемыми местными лидерами и их командами.

6. Обобщить полученные результаты, используя метод наилучшего объяснения, показать связь между возникновением и становлением политико-административных ассамбляжей различных типов и их взаимодействием с городскими ассамбляжами сетей, движений, социальных классов, идеологических, экономических и силовых структур, организаций, государственной бюрократии и партий. Для проверки гипотезы отобрать близкие по типам ассамбляжей города на территории Российской федерации и сравнить их по городским, экономическим и сетевым маркерам. Зафиксировать совпадения и объяснить возможные аномалии. Предложить возможные сценарии развития событий и комплекс институциональных мер по решению актуальных проблем городского управления.

Методология и методы работы

Методология исследования построена на принципах совмещения теоретических и эмпирических уровней анализа (методологической лестницы)^[3], что подразумевает движение «сверху» от философских, научных оснований теории к теоретическим концептам и моделям и движение «снизу» от свидетельств, данных, эмпирических описаний к формулированию и проверке заявленной нами эмпирической гипотезы. Таким образом подход подразумевает совмещение дедуктивного и индуктивного методов. Основой первого будет выступать логико-эвристический анализ, ^[4] основанный на классических подходах и логических средствах анализа причинных связей (методе Бэкона -Милля, логическом аппарате булевой алгебры, качественного сравнительного анализа^[5]) и хорошо зарекомендовавший себя при анализе макро социологических процессов как «метод теоретической истории».^[6] При движении в этом направлении мы будем систематически сопоставлять возникший в городе тип сборки (ассамбляжа) и комплексы гипотетических причинных факторов (катализаторов, триггеров), что позволит нам сформулировать и проверить на эмпирическом материале сибирских городов возможность того или иного комплекса выступать катализатором тех или иных отношений между компонентами. Оценка сибирских городов в рамках теории ассамбляжей: «4» – борьба местных элит при честном подсчете голосов (Томск, Иркутск, Красноярск, Новосибирск, Барнаул); «3» – персонификация, наличие явного лидера, при отсутствии аберраций (Омск, Чита, Абакан); «2» – непрозрачный подсчет, но открытая конкуренция политических субъектов (Горно-Алтайск, Улан-Уде); «1» (0;0) – персонифицированная аберрация (города Кузбасса, Кызыл).

Опираясь на положение М. Деланды, что каждая социальная сущность возникает из сущностей меньшего масштаба, сохраняя при этом определенную автономию, и рассмотрев соответствующий корпус теорий для каждого (сетевого, организационного, городского) уровня, выделим совокупности условий (комплексов), которые, вероятнее всего, определяют становление ассамбляжей различных типов: влияние федеральных и региональных акторов, место, экономика, типы сообществ (сетей), комплекс решений местных лидеров.

Комплекс влияния федеральных и региональных акторов измеряется, во-первых, степенью активности федеральной бюрократии и политических партий при выдвижении и поддержке кандидатов на значимые позиции в местной власти, стимулированием участия горожан в федеральных и региональных выборах, оценки деятельности главы города, влиянием доминирующей партии в городских законодательных органах. Во-вторых, законодательной деятельностью на федеральном и региональном уровне, расширяющим или сужающим объемы местных полномочий. Хотя по Конституции РФ (гл. 12) признается и гарантируется самостоятельное решение населением вопросов местного значения, тем не менее порядок формирования органов местного самоуправления и контроль над их деятельностью зависит от государственной и региональной власти. В-третьих, вопросы объемов бюджета городов напрямую зависят от решения соответствующих структур на региональном и федеральном уровне.

Комплекс места позволяет выделить города-хабы, находящиеся на пересечении торговых потоков и капиталов, и города-центры – места сосредоточения и переработки материальных и социальных ресурсов. Для первых характерен гетерогенный состав жителей, разнообразие возможностей и рост экономической и социальной конкуренции, что требует создания универсальных правил, регулирующих доступ к политическим позициям и соблюдения принятых регламентов. Для вторых, где основу власти составляют делегированные федеральным и (или) региональным центром полномочия, характерны самодостаточные властные объединения, где доступ к ресурсам зависит от персональных договоренностей лидеров.

Комплекс экономики позволит выделить города без доминирующей экономической составляющей, города, экономическую основу которых составляют предприятия тяжелой индустрии, города, где развит сектор услуг. Основное значение в этом комплексе играют три фактора: форма интеграции предприятия (вертикальная интеграция (поглощение крупной корпораций) или эффект от интеграции небольших фирм в единую линейную технологическую цепь), расположение центрального офиса и местожительство владельцев и топ-менеджмента предприятий, и характер труда (креативный, рабочий, обслуживающий).

Комплекс сообщества показывает, какой тип сетей получает развитие на территории города и какие качества преимущественно формируются в процессе включения индивидов в те или иные сети и в ходе взаимодействия. Вслед за М. Деландой выделим «сети страстей» (эмоциональной поддержки), «сети целей» (построены на слабых связях), «сети справедливости» (доступ к группам публичной активности), «сети классов» (доступ к дефицитным материальным и информационным ресурсам и возможность легитимного участия в политике через общественные объединения «Опора России», «Деловая Россия», «РСПП»).

Комплекс лидерских решений связан с мобилизационной повесткой и формированием городских идеологий и политических идентичностей в переходной период 90-х годов. Значим ход проведения и итоги первых избирательных кампаний на территории городов, те приоритеты в решении городских проблем и личности, которые их предлагали. Набор качеств победителей, их организационные способности и возникший в этот период комплекс неформальных и формальных институтов и функциональных структур определил основные компоненты и характеристики возникших политико-административных ассамбляжей.

Далее, выделив и операционализируя маркеры для каждого из комплексов и их актуальное состояние в выбранных городах (2011-2021 гг.), сопоставим их с имеющимся типом политико-административного ассамбляжа. Отметим, что наличие того или иного маркера комплекса (совокупности маркеров) не означает, что именно он выступает причиной формирования властных отношений в рамках того или иного паттерна («Гоббса» или «Локка»), но повышает вероятность того, что он выступает катализатором доминирования определенных отношений. Например, сборки по паттернам корпоративной прозрачности возникают в городах, где есть многообразие всех видов сетей, есть ведущие университеты и свои влиятельные средства массовой информации, есть развитая деловая инфраструктура и опыт сохранения, описания и рефлексии местных исторических традиций. Здесь меньше влияние федеральных административных и партийных структур, больше творческих самостоятельных объединений, способных к созданию вполне состоятельных и конкурентоспособных символических продуктов.

Двигаясь «снизу вверх» (индуктивный метод), мы используем широкий набор качественных методов для ответа на вопрос: «Почему и как победившая коалиция стала победившей, и с каким результатам она закрепляла и развивала свое доминирующее положение» на основе итогов, агитационного материала и интервью, реконструирующих субъективный опыт интерпретации событий участниками политического процесса. Подход предполагает выделение и сравнение между собой городских «мобилизационных повесток» с 1991 -по 2021 гг., а именно комплексов публичных печатных и аудиовизуальных высказываний лидеров и политических объединений, содержащих перечни актуальных проблем и способов их разрешения, сформулированных для достижения их победы на выборах с последующим установлением контроля над значимыми ресурсами (бюджетом, назначениями, доступом к СМИ). Общая стратегия исследования носит качественный характер, построена на принципах «case-study», что подразумевает отбор и сравнение кейсов событий, лидеров и организаций в различных городах или изменение повестки в одном городе в течении всего периода. При проведении биографических интервью мы стремились, чтобы респондент скорее сам задавал логику изложения и собственную интерпретацию тех или иных событий в своей жизни, проводя интерпретацию в методологических рамках анализа взаимодействия, заданных теоретическими положениями И. Гофмана (анализ саморепрезентаций и фреймов), Р. Коллинза (анализ интерактивных ритуалов), П. Штомпки (анализ визуального материала). Обработка текстов интервью была построена на методологических принципах и «обоснованной теории» А. Страусс и Дж. Корбин. Главный аналитический процесс заключается в открытом кодировании, что означало разбивку полученных данных на отдельные части с последующим сравнением по сходствам и различиям каждого случая. Подобные события маркируют и группируют, чтобы сформировать категории. Далее устанавливаются связи субкатегорий и категорий. Итогом процедур является избрание центральной категории и связывание всех важных категорий друг с другом^[7]. При анализе качественных и смешанных данных использовалась лицензионная программа MAXQDA.

При выделении и оценке политико-административных ассамбляжей в городах Сибири автор опирается прежде всего на результаты эмпирических исследований конца 90-х начала 2000 гг., работ по изучению городской политики в середине нулевых и серии полевых работ с 2012 г. до настоящего времени. В этих проектах использовался различный концептуальный аппарат (теория элит, макроисторический подход, теория городских режимов), но все они были сосредоточены вокруг городской политики и предполагали обращение к эмпирическим методам сбора и анализа данных. Обычно исследовательский проект включал в себя серию интервью (от 10 до 60 встреч и бесед, ориентированных в основном на реконструкцию жизненного опыта респондента, его автобиографию и оценки происходящего), включенное наблюдение (митингов и демонстраций, что длилось до января 2021г., когда негативные последствия нахождения среди протестующих стали значительно превышать ценность полученных данных), анализ результатов избирательного процесса всех уровней, анализ агитационного материала, используемого в ходе избирательных кампаний (по материалам архивов), анализ политических публикаций местных, региональных и федеральных СМИ, сбор из открытых источников биографических данных по конкретным персонам. В сборе данных по городам мы ориентировались на сайты городов и информацию из открытых источников.

В работе сделан акцент на анализе критических случаев. Здесь в фокусе внимания политическая история городов-контрастов: Новосибирска и Новокузнецка. Примерно к 2014 г. оба города представляли собой прямо противоположные модели ассамбляжей. Тем не менее в советские времена представляли собой близкие и благополучные по уровню жизни города, с активной застройкой, квалифицированным городским менеджментом, развитой экономикой, разнообразной и насыщенной культурной жизнью. Политическая зависимость Новокузнецка от региона была минимальная, что, собственно говоря, и дает основания считать возникшие в них политико-административные ассамбляжи вполне сопоставимыми, с дальнейшим расхождением в нулевые и схождением к 2021 г. траекторий формирования и стабилизации властных отношений.

Ограничения и возможности как ключевые параметры изменений в политико-административных ассамбляжах: модель фазового перехода

Принято считать, что цель науки – познание причин, обуславливающих историческое явление, которые обычно называют движущими силами истории или факторами. Теория ассамбляжей предлагает несколько иной подход, согласно которому каждая социальная сущность возникает из взаимодействия между сущностями, действующими в меньшем масштабе.^[8] Эмерджентные целостности, способные влиять на свои компоненты, ограничивая их или наоборот расширяя их возможности не приводят к возникновению бесшовной тотальности, каждый уровень сохраняет свою автономию, и социальное целое «множество множеств» может состоять из разноуровневых, частей причинные взаимодействия, между которыми могут носить нелинейный характер. Как только появляется новая эмерджентная сущность, она способна воздействовать на материал, из которого была сформирована, требуя от социальных компонентов соблюдать новые границы и предоставляя им новые ресурсы. Если кратко – целостности предоставляют компонентам возможности и риски. Причем эта закономерность распространяется и на ассамбляжи, не имеющие четкой идентичности, без четко выраженного центра принятия решений, эти более или менее детерроризированные ассамбляжи могут быть каналами новой информации, то есть способствовать инновациям, но не всегда могут обеспечивать должный уровень солидарности необходимый при политической мобилизации.

Рассматривая причины изменений в ассамбляжах, М. Деланда, предлагает различать изменения, возникающие в результате относительной длительности событий и произведенные как ненамеренные последствия коллективных действий, то есть без участия людей. Это своеобразные кумулятивные эффекты повторяющихся взаимодействий. Властные структуры в современной Европе прошли путь от традиционной легитимности к рационально-правовой, бюрократические процедуры перешли от правительственной бюрократии к больницам, школам и тюрьмам. Здесь нет какого-то плана, но есть смена одних рутинных действий другими рутинными действиями. Регулярное взаимодействие приносит плоды, небольшие первоначальные преимущества начинают давать эффекты, и самостимулирующая динамика приводит к усилению различий.

Другой тип изменений связан с краткосрочными индивидуальными решениями, он включает в себя мобилизацию внутренних ресурсов как материальных (деньги, энергия), так и экспрессивных (солидарность и легитимность). Эти процессы требуют долговременной подготовки, и чем масштабнее пространственные изменения, тем шире альянсы и больше должно быть сторонников изменений. Реализация индивидуальной воли нуждается в совместных скоординированных действиях на что так же уходит время и ресурсы для организационных изменений. В любом случае изменения не вступают в жизнь мгновенно, и повседневная рутина долго влияет на новых членов сообщества или сотрудников иерархических структур.

В нашей работе, в силу малого временного промежутка, мы практически не будем касаться анализа долговременных аспектов. Волевые изменения в ассамбляжах, как решения политических акторов по приведению ассамбляжей к состоянию, в котором он должен изменится для противостояния внешним вызовам (краткосрочный аспект), мы рассмотрим и как институциональные действия и через электоральные программы, для чего введем категорию мобилизационной повестки.

В теории ассамбляжей отрицается идея линейной зависимости: «одна и та же причина влечет одно и тоже следствие – причем всегда», здесь за основу выдвигается идея нелинейной причинности, определяемой порогами, выше или ниже которых причина не может вызвать следствие. Способность подвергаться воздействию становится сильной, и внешняя выступает становится триггером или катализатором следствия. ^[9] Одно и то же следствие может вызываться различным комплексом причин, одна и та же причина может вызывать различные следствия в зависимости от того, на какую часть воздействует (одни и те же гормоны вызывают рост листьев и замедляют его у корней). В целом здесь уместнее говорить о статистической причинности, где какой-либо внешний фактор повышает вероятность какого-либо эффекта и эти внешние факторы мы обозначим как триггеры (сам Деланда обычно говорит о них как катализаторах и использует понятие триггер как синоним), подчеркивая их значимость в первую очередь для экспрессивной составляющей. Выражение собственной идентичности для животных через запахи и цвета на своей территории способны вызвать поведенческую реакцию партнеров и соперников только при наличии соответствующей нервной системы. В общем если материальная часть ассамбляжа может зависеть и от линейной, и нелинейной причинности, то экспрессивная требует соответствующего аппарата распознавания, способного считать информацию.

Хоть один из этих уровней сборки не считается самостоятельным, не имеет онтологического приоритета и компоненты могут свободно перемещается из ассамбляжа в ассамбляж и вступать в процессе коэволюции в обязательные отношения друг с другом, считаем, что при анализе более продуктивно рассматривать динамические аспекты сверху -вниз, от государства к городам и организациям и далее к сетям и индивидам.

В исследовании мы будем придерживаться следующей логики изложения:

от материальных элементов к экспрессивным и далее от экспрессивных к материальным;

от территоризации, установлению границ и формированию идентичности к детерриторизации, расширению границ и распаду идентичностей;

от пространственных характеристик и особенностей территории города (границы, особенности почвы и климата, торговые пути, выход к морю) к его экономическим показателям (тип экономики и ее основные ресурсы) и далее к социальным типам сетей и наиболее продуктивным типам сетей и идентичностей.

Нам необходимо объяснить, какие внешние факторы (пространство, ресурсы, сети) и какие решения (триггеры), принимаемые лидерами, повлияли на формирование индивидуальных политико-административных ассамбляжей в изучаемых городах, и какие условия стимулировали соответствующие изменения по паттернам «Гоббса» и «Локка».

Напомним, что «политико-административный ассамбляж» представлен двумя полюсами: «универсальными сингулярностями («идеальными моделями» персонифицированной (харизматической) аберрации (где нет легитимизирующей процедуру публичной конкуренции и прозрачности в соблюдении стандартов при подсчете голосов (радикальный паттерн Гоббса)) и корпоративной (коллективной) прозрачности (оба маркера присутствуют). Двумя промежуточными типами (конкуренция без соблюдения стандартов или корпоративной аберрация (радикальный паттерн Локка)) и персонификацией с соблюдением стандартов, персонифицированная прозрачность). Учитывая промежуточные типы, предлагаем оценивать соответствие ассамбляжа идеальному типу по четырех бальной шкале, где корпоративная прозрачность получит оценку «4», персонифицированная прозрачность – «3», корпоративная аберрация – «2», персонифицированная аберрация – «1». Каждая из этих универсальных сингулярностей представляет собой место в фазовом пространстве, топологический вариант (аттрактор), отражающий долгосрочные тенденции системы. Каждая из индивидуальных сингулярностей (государства, города, организации, правительства, сети, индивиды) связана с общим пространством возможностей, предоставляющим различные степени свободы, и множеством универсальных сингулярностей.^[10]

Целое наделяет все типы ассамбляжей ограничениями и ресурсами. Став членом сети, организации, правительства или государства, индивид получает от них защиту, эмоциональную поддержку и какие-либо материальные компоненты, но как только он ставится членом сообщества или организации, его поведение начинает контролироваться и степень индивидуальной свободы ставится в зависимость от действующих норм (стандартов). М. Деланда утверждает, что целостности предлагает своим составным частям возможности и риски.^[11] Исходя их этих идей, считаем продуктивно рассматривать становление и развитие ассамбляжей через два параметра: социальные ограничения и индивидуальные возможности. Каждый ассамбляж, возникая из некоторого числа компонентов, стабилизируясь, что означает установление определенного паттерна рекуррентных связей, начинает зависеть от свойств этих связей, а не от характеристик людей, занимающих те или иные позиции.^[12]

Особенностью политико-административного ассамбляжа будет:

способность к императивной координации или способность устанавливать отношения власти-подчинения и господства с другими ассамбляжами;

наличие у каждого «властного» компонента ассамбляжа (людей, групп, организаций, институтов) двух ролей:

а) материальной, проявляемой как способность к принуждению, которую мы рассматриваем через реализацию стандартов подчинения (прозрачность процедур в одних случаях или аберрация в других),

б) экспрессивной, представляемой как легитимация власти (персонификация -корпоративность);

различный объем, возможная конфликтность ролей для управляющих и управляемых, так и внутри групп.

В последнем случае речь идет о том, что стандарты и возможности могут различаться для тех, кто занимает привилегированные и непривилегированные позиции в иерархии социального управления. Если эти различия закреплены законодательно, речь идет о кастовом или сословном обществе, если нет, то практиках злоупотреблений властью и коррупции.

Принимаемые политиками решения относительно действующих норм ориентированы на две цели рост возможностей и установление ограничений.

Первое, рост возможностей направлен на развитие персональной прагматичной инициативы и конкуренции, и в целом определяется комплексом таких ценностей как свобода, частная инициатива, прогресс, развитие, самоопределение и т.д. Второе, ограничения, связываются с безопасностью, социальной интеграцией и направлены на совместное выживание и коллективную организацию, что связано с такими ценностями как солидарность, сплоченность, единство, лояльность, взаимовыручка и т. д. Часто возникают комплексы ситуаций, когда инициатива противоречит моральным нормам. Самый простой пример – рыночная спекуляция, или, напротив, действующие стандарты запрещают эффективную инициативу (социалистическая экономика или ограничения цен в мусульманском мире).

Социальными маркерами ограничений выступают законодательное установление границ политической, социальной, культурной или экономической активности, различия в объемах ограничений для привилегированных и непривилегированных групп и барьеры на пути социальной мобильности, проявляющиеся в первую очередь в доступе к образованию или классовой, гендерной, религиозной дискриминации при вертикальной мобильности. Расширение возможностей проявляется в установлении минимальных барьеров для проявления активности, единые правовые нормы для управляющих и управляемых и единые меритократические критерии социального роста.

На основе универсальной модели фазового перехода^[13] предлагаем следующую динамическую модель как совокупности фазовых переходов, то есть периодов с определённой логикой развития:

стабильный ассамбляж с устойчивыми границами и идентичности (фаза 1),

нарушение стабильности под действием внешних условий вызовов и триггеров- решений, запрос на изменение границ (фаза 2),

детерриторизация, изменения материальной и экспрессивной составляющей (фаза 3),

точка бифуркации и дав варианта развития: территоризация и новая идентичность через персонификацию (фаза 4) или территоризация через корпоративность (фаза 4 а).

при нахождении адекватного баланса между возможностями и ограничениями возникает новая идентичность с изменившимися границами города, сетей и организаций (возвращение к фазе 1);

при неадекватном ответе (рост ограничений при сужении возможностей или рост возможностей при сужении ограничений) происходит усиление кризиса и переход к практикам насилия (экстремальная фаза 5);

детерриторризация с возникновением новых ассамбляжей с изменением числа компонентов и их отношений (фаза 6, переборка элит);

позитивный итог с сохранением коллективной субъектности возможен вариант формирования новых ассамбляжей и новой социальной стабильности (фаза 7).

При негативном итоге город исчезает, возвращается на прежние позиции с комплексом нерешённых проблем и теряет какие-либо перспективы развития или становится элементом иных социально-политических образований.

Фаза 1. «Гармония привычек» Стабильный ассамбляж представляет собой некоторую иллюзию социального равновесия. Привычное повторение, повседневные рутинные действия обеспечивают индивиду обычные ассоциации и на всех уровнях придают стабильную идентичность ассамбляжу, удерживают процессы в собственных границах (территоризации). То, что целостность отношений между чуждыми и существенно различающимися группами и сообществами возможна лишь в течении определённого времени показано в концепции Грегори Бейсона. Он выделяет два вида динамического равновесия: комплиментарные отношения, при которых одни группы доминируют, а другие подчиняются, и симметричные отношения, при которых группы соревнуются друг с другом за право доминировать. Изменения индивидуального поведения в результате накопления опыта взаимодействий Бейсон обозначил как схизмогенез (создание разделений) и предположил, что оба варианта ведут к деструктивным последствиям. В случае комплиментарности настойчивость одних будет усиливать покорность других, в случае симметричности каждый ответ будет все более и более интенсивным (модель гонки вооружений). Для преодоления деструктивного схизмогинеза требуются дополнительные усилия или ритуалы. Например, в случае комплементарного схизмогенеза ежегодная игра в крикет арендодателя с арендаторами (соревнование) способна немного снять накопившееся раздражение. Хотя изредка встречаются общества (автор приводит в качестве примера жителей Бали), где отрицается сама польза максимизации выигрыша. ^[14]

В современных обществах экономический порядок властных групп поддерживается идеологической гегемонией. Стабильное состояние, традиционная и ли рациональная легитимность, воспроизводство регулярных отношений, практик, структур в ассамбляже обеспечивается группами, обладающими основными ресурсами власти, на материальном полюсе они контролируют циркуляцию ресурсов, на экспрессивном, через процедуру кодирования поддерживают определенный тип легитимности.

Фаза 2 «Вызов». Городской образ жизни, в отличие от деревенского, способствует расширению диапазонов желаний и возможностей и социальные игры за престиж и положение составляют основу городской повседневности^[15]. Со временем со стороны управляемых происходит рост притязаний и требования к расширению возможностей, со стороны управляющих – постепенная деградация элиты. И первое, и второе многократно описывались в самых разных текстах, для нас здесь наиболее релевантен обзоры классиков элитологии: Г. Моска, В. Паретто, Р. Михелса). Дестабилизация идентичности (детерриторизация) возникает как разрыв обыденности, что означает для личности разрыв привычных ассоциаций, для организации сбой повседневного ритма работы, для города и государства потерю контролируемого пространства. Учтем здесь прогресс в приобретении новых трудовых навыков, которые так же детерриторизирют индивида и позволяют ему расширить свои возможности и осваивать новые пространства и группы через территориальную миграцию, брак, вхождение в новое религиозное сообщество и т.д. Мы выделим (и ниже подробно обоснуем) три группы факторов, запускающих процессы дестабилизации идентичности и разрушения привычных границ. Это условия и триггеры -решения, определяются пространственными характеристиками, что обычно связано изменением статуса места (географического положения) города или его статуса во властной системе большего масштаба. Сюда относится весь диапазон случаев от нахождения города на торговых магистралях, что делает его уязвимым перед лицом более воинственных соседей (история Багдада), или зависимым от торговой или военной логистики (история Брюгге) или субъективное решение политического лидера (история возникновения новых столиц). Вторая группа условий и триггеров определятся экономикой и размещением на территории городов предприятий с новыми технологиями, способными из провинциальных городов делать индустриальные столицы (города американского ржавого пояса и советской металлургии), города нефтяников или научные центры. Здесь учтем позицию, которую занимают руководители масштабных экономических структур, и их мнение по поводу судьбы города и перспектив его будущего. Значимы процессы, связанные с сетями, которые способны существовать достаточно долго, основываясь и на эмоциональной привязанности и прагматичных соображениях. В работе мы сосредоточимся только на одном из возможных триггеров плавных рутинных изменений – смене приоритетов поколений, как наиболее релевантному исследуемому периоду. Отметим два аспекта: запрос на изменения и ценности, которые стали значимыми для молодого поколения и те ответы или управленческие практики, которые предлагаются лидерами сообществ в отношении действующей власти и своих членов.

Экстремальный вариант фазы вызова: война, революция, радикальные реформы, не принимаемые идеологически большинством горожан. Для лидеров и институтов действующей на территории города власти проблема в том, что этот опыт разрывов привычных связей подрывает их господство: привычные идеологически выверенные способы кодирования легитимности (выступления, воззвания, манифесты) не вызывают необходимого уровня эмоциональной поддержки, ресурсов для поддержания порядка путем репрессий и устрашения не хватает, с новыми экономическими акторами нет общего языка и интересов, в управленческих сетях –рост оппортунизма.

Фаза 3 «Разброд и шатания». Выступает логичным продолжением предыдущей фазы. Из классических социологических текстов это состояние определено Э. Дюркгеймом как аномия. Происходит усиление межгрупповых различий и усиление интенсивности взаимодействий. Люди, сети, организации, начинают перегруппировки и ищут новые возможности, вступая в конфликты по поводу ресурсов и меняя свои границы. Для этой фазы характерно появление харизматических лидеров, перераспределение ресурсов, отсутствие каких-либо барьеров и рост возможностей при минимальных ограничениях. Лидеры, добиваясь подчинения, используют весь диапазон средств власти: от физических и символических репрессий оппонентов, создания компактных лояльных ему лично дисциплинированных структур до выдвижения экспрессивных идеологических нарративов, способных вовлечь большинство населения в войну на уничтожение, и нахождения новых способов связи между группами при заключении тактических союзов. Локальная территоризация и формирование локальных идентичностей (территориальных, профессиональных, религиозных, криминальных) сопровождается радикализацией отношений с одними по моделям «друг-враг» и заключением союзов с другими.

Фаза 4 (4а) «Паранойя VS шизофрения». В этой фазе единый вектор развития проходит через точку бифуркации, что подразумевает решение кризисных проблем двумя способами. Выделим две стратегии преодоления кризиса: персонификация власти и создание корпоративных норм. В первом случае происходит победа одного актора, и в рамках правила «победитель получает все» его желания и взгляды на жизнь становятся основой социальных норм. Последнее означает структурирование власти по модели Гоббса, а следуя языку Делеза-Гваттари, можно обозначить как паранойяльный или деспотический вариант, при котором все желания «живут на теле» деспота. Это сопровождается ограничением возможностей для одних групп и действиями, направленными на ограничения расширения их потребностей, интересы, которые несут угрозу власти, обычно репрессируются. Вместе с этим создаются привилегии и расширяются возможности для тех, кто поддержал актора в политической борьбе. Последние закрепляются системой формальных и неформальных норм, облегчающих доступ к символически и экономически значимым позициям.

Во втором случае не происходит полной персонализации власти, и группы в ходе сложных манипуляций и переговоров сосредотачиваются на построении правил обменов (модель Локка). Здесь вводятся новые способы обоснования легитимности и формируются новые стандарты поведения, то есть более эффективные и релевантные ситуации способы принятия коллективных решений и правил их реализации. При реализации этой стратегии может возникнуть как харизматический, так и рациональный тип легитимности. В первом случае ключевые ресурсы остаются за лидером и его окружением, выбирающим цели и средства развития сообщества, во втором возможны различные сочетания политических акторов и конфигураций элиты. Тем не менее общая тенденция при этой стратегии – признание множества желаний и типов поведения, рациональная, коллективная процедура принятия решений, независимый суд. Последний, заметим существовал даже при полном отсутствии законодательной и исполнительной власти в Калифорнии во время «Золотой лихорадки».^[16] Фаза 4 (4 а) может привести город к состоянию стабильности и вновь запустить процессы территоризации и перехода к балансу ограничений и возможностей. Здесь главным выступает не столько число победителей (хотя история показывает, что вероятность конструктивного выхода во втором случае выше[17]) сколько нахождение адекватного ответа на вызов. Решение, которое расширяет возможности для социально активных групп, включает их в экономические и политические процессы на определенных условиях при соблюдении приемлемых ограничений. После ухода харизматического лидера происходит процесс рутинизация харизмы и становление ассамбляжа рационально-правовой легитимности, независящего от личностей. Конкурсные выборы в большей степени позволяют находить адекватные ответы на сложные вызовы и соблюдение стандартов требует регулярно проводить «работу над ошибками».

Фаза 5. «Экстремальная». Решение не найдено. В первом варианте риск заключаются в том, что репрессивное поведение и контроль требует большего количества ресурсов, и ошибки лидера в выборе целей и средств не исправляются, так как по определению отсутствуют оппозиционные каналы обратной связи. При втором варианте возможна ситуация, где нет общих, коллективных принципов, на которых можно строить договоренности. Множественность стандартов и норм, на которые ориентированы сообщества и их лидеры подразумевает их относительность, и проблемы значимые для одной группы, совершенно могут быть не значимы для другой. В результате возможна предельная атомизация общества, где нет легитимности, чувства солидарности, и любые действия представляют собой решение проблем «здесь и сейчас».

При отсутствии правил, единственным правилом выступает правило насилия, и тот, кто способен его эффективно применять и поддерживать ресурсами собственные дисциплинированные группы, традиционные (закрепленные в привычках) культурно-исторические стандарты, разделяемые большинством, получает серьезные конкурентные преимущества. Понятно, что в этом случае речь идет о харизматической легитимности, так как силовое противостояние подразумевает централизацию власти. Экстремальная фаза может закончится полной детерриторизацией, символической смертью города, что означает уход жителей с его территории и разрушение инфраструктуры, возможно поглощение другим политическим субъектом с потерей былого статуса или сокращением территории и превращением ее в зону выживания.

Фаза 6 «Пересборка элит». В менее экстремальном варианте окружение лидера и элитарные группы должны принять решение о восстановлении легитимности и обеспечении социальной и инфраструктурной связанности.

На материальном полюсе необходимо создать условия деятельности экономических агентов, на экспрессивном провести кодирование, то есть создать идеологический нарратив, формирующий новую идентичность и новые основания легитимности. Манифест по решению актуальных проблем (мобилизационная повестка) должен обеспечить доверие управляемых и объяснить перераспределение материальных ресурсов между коалициями победителей и предоставить комплекс определенных возможностей и ограничений для элитарных и не элитарных групп. На этом этапе построение новой политико-административной сборки произойдет от материального полюса к экспрессивному через создание новых властных стандартов:

исключение оппозиции (репрессии и изгнание);

усиление дисциплины и контроля (укрепление надзора над неэлитарными группами);

идеологический рефреминг (разделение на своих и чужих по религиозным, социальным или национальным основаниям);

поддержание сетевого взаимодействие (координация обмена ресурсами и возможностями между различными сообществами, включенными в единую программу выхода из кризиса).

Отметим, что выбор первых трех вариантов означает большую вероятность на выход на траекторию Гоббса и только последний скорее всего означает пристройку отношений по модели Локка.

Фаза 7 «Четыре сценария нового порядка». «Эта итоговая фаза, где появление новой сборки (ассамбляжа) означает возникновение «порядка из хаоса» [18], что предполагает нахождение способов решения острых проблем, связанных с внешними экзистенциальными или социальными угрозами. Обновленный политико-административный ассамбляж проводит установление границ, формирует новые идентичности. Устанавливает более эффективную циркуляцию людей, ресурсов, технологий на материальном полюсе и рациональный тип легитимности на экспрессивном. Новые компоненты и отношения, с одной стороны, способны противостоять внешним вызовам и обеспечивают управление, с другой, добиваются приемлемой внутренней согласованности и гомогенности.

Если на фазе 6 не удается осуществить пересборку элит и построение новых отношений, то возможна реализация других сценариев: исчезновение города как такового как территориального образования (второй сценарий: смерть города», поглощение городской территории иными городами или государствами и дальнейшее развитие в качестве зависимого компонента (третий сценарий: «жизнь среди чужих») или долгая стагнация и распад с сокращением обустроенных территорий и разрушением социальной и материальной инфраструктуры (четвертый сценарий: кладбище забытых идей). Обычно эти три сценария рассматривается как негативные. Наша точка зрения здесь более оптимистична. Исключая те варианты, которые были в человеческой истории и где происходило тотальное уничтожение населения, мы придерживаемся взглядов Дж. Скотта, который считал, что «крах» означает скорее переформатирование и децентрализацию культуры, чем ее исчезновение или распад. «Изменения необязательно означают сокращение регионального населения и ухудшение его благополучия или питания…речь идет лишь о внезапном исчезновении вершины конструкции, к которой было приковано все наше внимание».^[19]

Исследовательская задача состоит в том, чтобы выделить комплекс условий и триггеров служащих условиями изменения траекторией. Какие из них вероятнее всего выступают комплексами причинных факторов и триггеров на всех уровнях и обеспечивают движение индивидуальных ассамбляжей к универсальной целостности по «модели Гоббса» (персонифицированной аберрации) а какие – к «модели Локка» (корпоративной прозрачности). Совершенно не обязательно, что они действуют на всех уровнях и одновременно, скорее речь идет о том, что одна группа условий повышает вероятность построения политического взаимодействия в соответствии с корпоративными стандартами, обязательными для всех, другая в соответствии с персональными конъюнктурными приоритетами и партикулярными интересами. Предложенный концептуальный аппарат не содержит ценностных коннотаций, и выявленные паттерны не предполагают рассмотрения в рамках ценностных и этических категорий, как-то свобода, прогресс, справедливость. централизация власти и харизматическое лидерство в каких-то случаях способны вывести общество из кризиса, а политические расколы, бездействие властей, господство бюрократии, напротив, погрузить общество в состояние хаоса. В общем сомнительно доказывать преимущество шизофрении перед паранойей (здесь эти понятия употреблены в том, немедицинском значении, которое придавали им Делез и Гваттари). Тем не менее мы придерживаемся точки зрения, что коллективный разум в сложной ситуации при соблюдении определенных условий скорее всего найдет адекватное решение сложной задачи^[20].

Современные политико-административные ассамбляжи власти в городах Сибири: опыт сравнительного анализа логическими методами сходства и различия

Анализ сетей позволяет сделать следующие выводы.

Для формирования политико-административного ассамбляжа по модели Локка (корпоративной прозрачности) необходимо развитие всех видов сетевых взаимодействий. Все типы сетей присутствуют и развиты в городах, где есть политическая конкуренция и соблюдается прозрачный подсчет голосов. Противоположной полюс политико-административного ассамбляжа, представленный Кемерово, Новокузнецком и Кызылом имеет прямо противоположные характеристики по большинству маркеров. Хотя здесь есть отдельные сети и опыт взаимодействия по различным типам объединений, как-то медийные платформы в Кемеровской области, некогда масштабный фанклуб в Новокузнецке, ярко выраженные классовые сети «успеха» в Кемерово, что находит свое подтверждение в спросе на дорогие автомобили при невысокой средней зарплате, но эти сети не проявляют имеют политическую субъектность. Здесь отсутствуют два типа сетей, способных выступать в качестве триггера для объединения: «сети протеста» и «сети поколений». Высокая политическая конкуренция и бюрократическая чистота процедур характерна для городов, где актуализируется потребность в эмоциональном объединении и индивидуальной рационализации действий, то есть, где уже есть группы, объедененные сильными связями, члены которых способны на установление новых рациональных контактов с участниками иных сообществ, готовы действовать и, или имеют опыт проведения мероприятий на символической и уличной аренах. Они способны использовать свои классовые преимущества и капиталы. Сети поколений, в свою очередь, способны приносить в политический процесс новое ценностное содержание.

Изменения в сетевых нормах происходят везде, но оказывают влияние на институциональные нормы только там, где, в полном соответствии с подходом М. Деланды, есть возможности детерриторизирующих изменений человеческой идентичности и сетевого ассамбляжей. Привычное повторение выступает территоризирующим процессом, придающим ассамбляжу стабильную идентичность, наращивание новых навыков и способностей ведет к детерриторизации и позволяет выйти из рутины, войти в новые неизвестные ассамбляжи и освоить новые территории. Молодой человек, поступивший в университет в другом городе, открывает для себя новый мир, новый опыт, новые впечатления и идеи, что ведет к пересмотру прежних взглядов и привычек. Вступая в новые разговоры и взаимодействия, он осваивает (или не осваивает) непривычные роли, учится определять рамки, темы и порядок взаимодействия, что дает возможность входить в различные сети и принимать на себя и выполнять раннее неизвестные обязательства. Конфликты увеличивают внутригрупповую солидарность и обостряют идентичность сообщества, что способствует территоризации его границ и для защиты своих интересов вступать в альянсы с другими объединениями по поводу обороны своих ценностей и классовых интересов, что требует, в свою очередь, освоения репертуара экспрессивных (символических) действий для получения доступа к новым (экономическим, социальным, правовым) ресурсам.

Таким образом полученные и приведенные нами данные подтверждают, что масштабные, разнообразные и постоянно обновляющиеся за счет прибывающей на обучение молодежи сетевые сообщества, регулирующие практики включения и исключения новых членов, выступают основой экспрессивных (легитимизирующих) и материальных (безличностных и стандартизированных) отношений в политико-административных ассамбляжах.

Формирование политико-административного ассамбляжа корпоративной прозрачности происходит в условиях наличия всех видов сетевой активности, где особая роль принадлежит сетям протеста и поколений. Здесь исторически была сформирована соответствующая для их развития во всех направлениях материальная инфраструктура: стадионы, помещения для встреч, символические места проявления политической активности, районы с повышенным содержанием символов классового престижа, здания университетов. В целом для этих городов сети скорее служат ресурсом для расширения индивидуальных возможностей, а не способом ограничений его активности.

Если еще раз вернуться к базовой идее М. Деланды, что в основе сетей – повторяющиеся разговоры между людьми (добавим правила включения в разговоры и право на смену темы разговора), то мы получаем два типа городов, куда с большей или меньшей уверенностью можем отнести города первой или второй группы: говорящие (дискуссионные) города (к ним уверенно отнесем города первой четверки, Барнаул и Абакан) и молчаливые (замолчавшие) города (города Кемеровской области, Омск, столицы трех республик). Здесь неформальные эмоциональные и информационные сети ограничивают набор проблем для публичного обсуждения, контролируют дискурс и определяют круг лиц, имеющих право сменить тему разговора. Последнее ставит формирование ассамбляжей в зависимость от той идеологии и способов решения проблем, на которые ориентируется политический лидер, имеющий возможность стимулировать взаимодействие как в направлении поддержания политического диалога, так и его прекращения. Он может ориентироваться как на собственные представления и критерии становясь, источником ценностей и норм, или находить рациональные критерии и способы обсуждения и решения проблем.

Анализ организаций источников власти

Рассмотрев условия формирования политико-административных ассамбляжей по моделям Локка и Гоббса в соотнесении с организациями источниками власти, находящимися на территории города, отметим следующее:

Сумма показателей характеристик организационных компонентов в городах корпоративной прозрачности (паттерн Локка) выше, чем в городах персонифицированной аберрации (паттерн Гоббса). Это подтверждает гипотезу о значении важности объемов ресурсов у неполитических субъектов и развитии взаимовыгодных и результативных отношений между политическими, идеологическими, экономическими компонентами. Если организаций много, они разные, то, соответственно, у горожанина больше возможностей, чем ограничений. Средние случаи: корпоративная аберрация и персонифицированная прозрачность имеют близкие, усреднённые показатели, что позволяет их относить больше к промежуточным типам и рассматривать как отдельные кейсы.

Масштабные идеологические маркеры показывают, что для паттерна Локка университет и независимые средства массовой информации выступают основным условием, во всех городах корпоративной прозрачности они есть, как правило, на противоположном полюсе нет влиятельного университетского сообщества и СМИ. Что касается бизнеса, здесь ситуация более сложная, так как имеет значение не столько объем ресурсов, сколько сектор экономики (индустриальное производство или услуги) и интеграция бизнеса. Дополнительным триггером сборок выступают соотнесение числа занятых в крупных и средних корпорациях к числу предпринимателей и «местная прописка бизнеса», в городах, по паттерну Локка, этот показатель выше, хотя, есть исключения, требующие отдельного рассмотрения. На этой стадии исследования считаем, что силовые организации не выступают в качестве акторов политического процесса, а скорее поддерживают установленный федеральными и региональными органами власти порядок политического взаимодействия, хотя некоторые представители силовых структур проявляют индивидуальную субъектность.

Результаты взаимодействия подтверждают значение нахождения на территории города масштабных и разнообразных по организации фабрик смысла, богатства и порядка, так как здесь результатом взаимодействия с политико-административным ассамбляжем выступает формирование более благоприятных и комфортабельных условий и индивидуальных возможностей. Конкуренция идеологических и экономических организаций за внимание аудитории и рабочую силу служит условием для построения отношений в логике политического соперничества и, соблюдение стандартов качества идеологической и экономической продукции – к значимости соблюдений правил политической борьбы, что в целом обеспечивает принятие и реализацию политико-административными ассамбляжами решений, направленных на повышение благополучия, комфорта и благоприятной среды для предпринимательства. Последние, в свою очередь, способны привлекать внешние ресурсы для развития.

Анализ пространственной внутренней и внешней связанности городов

Подводя итог рассмотрения пространственной, политической и символической связанности, выделим две ведущих тенденции образования города как итога наложения и взаимовлияния исторического, экономического и политического (по отношениям политико-административного ассамбляжа государство -город)

Города-порты (города-узлы (node), города-хабы). Города, выступающие субъектами связанности города логика развития которых направлена во внешний по отношению к ним мир, понимаемый в самом широком смысле, он не ограничен государственными границами, привязанностью к мировому разделению труда и скорее ориентирован на обмен ресурсами и деловую и исследовательскую активность. Эти города производят прежде всего культурный и социальный капитал, перерабатывая тот капитал, который туда стекается из других стран и регионов. Здесь есть своя индустриальная составляющая, но она скорее ориентирована на мировой рынок и мировую конъюнктуру. Сюда мы уверенно отнесем Новосибирск, Иркутск, Томск. В первых двух развита общественно-деловая инфраструктура, в третьем, где одна пятая города студенчество, в ней просто нет особой потребности. Во всех городах исторических опыт городской жизни, как совокупности навыков и качеств современного горожанина, скорее критично осмысляющего прошлое и строящего планы на будущее, служит предметом рефлексии и публичной дискуссии.

На противоположном полюсе города – центральные места (административные центры). Основную роль здесь задают сложившиеся традиции. В нашем случае это столицы национальных республик. Особенностью этих городов выступает то, что здесь город позиционируется в как центр принятия решений для своего региона. Как правило здесь нет современного производства и развитой сферы современного сектора услуг, нет притока культурного, социального и экономического капитала. Здесь есть очень комфортные города, как Абакан, Улан -Удэ и Горно-Алтайск и очень некомфортные как Кызыл.

Промежуточное положение занимают индустриальные города: фактории и индустриальные форпосты. Их особенностью является то, что в одних сферах, прежде всего внешне-экономической мы видим субъектность в формировании связей, где особо выделим ориентацию на мировую экономическую конъюнктуру и специфический рынок продажи природных ресурсов, с другой, умеренная активность в формировании собственной общественно-деловой инфраструктуры и ограниченный приток капиталов. В этой группе такие разные города как Красноярск, который по ряду позиций ближе к городам -портам, и Омск, Барнаул, Кемерово, Чита, Новокузнецк которые в большей степени претендуют на статус центров регионов.

Политическая связанность государственного политико-административного ассамбляжа с городским выражается в том, что в городах -портах влияние на местные структуры и исполнительной, и законодательной власти, судя по приведенным данным (2018 г и позже), меньше, чем в городах административных центрах и индустриальных городах. Это выражается в меньшей поддержке кандидатов от доминирующей властной группы и большей активностью оппозиции. Политико-административные ассамбляжи в торговых городах формируются из людей и объединений, имеющих самые разные, конфликтные интересы, ресурсы и жизненные планы, что находит свое отражение в политической конкуренции (в силу различных групповых притязаний) и в чистоте бюрократических процедур (в силу заинтересованности всех участников процесса в наличии общих норм). В административных и индустриальных городах в экономической жизни доминируют вертикально-интегрированные корпорации, ориентированные на вертикальную субординацию и контроль технологических процессов, обладая серьезными ресурсами, они способны вытеснять из политического поля и носителей угрожающего им комплекса проблем. Необходимо отметить, что в некоторых из них системные оппозиционные партии были в рассмотренный период вполне эффективны на официальной и уличной арене, проводя своих кандидатов в региональные и городские законодательные структуры и организовывая протестные митинги, шествия по актуальным проблемам. Как появились эти расхождения? Почему близкие по характеристикам города стали двигаться по различным траекториям, учитывая, что советская система управления носила унитарный характер. В следующей главе мы рассмотрим процесс возникновения, становления и стабилизации политико- административных ассамбляжей в городах Сибири и на основе сравнения контрастных случаев городов Новокузнецка и Новосибирска и выделим корпус условий, обуславливающих траектории развития.

Динамика становления политико-административных ассамбляжей: опыт сравнения контрастных случаев Новосибирска и Новокузнецка 1991-2021 гг.

1. В самом начале выбранного нами исторического периода (1991 -1993 гг. мы считаем начальным «нулевым» этапом) политико-административные ассамбляжи городов мало отличались друг от друга. Городская система управления состояла из трех ключевых компонентов: номенклатурный отбор на значимые позиции, ответственность предприятий за «соцкультбыт» прирезанных им территорий и легализацию всего происходящего через идеологическую обработку населения и избранные Советы народных депутатов, которым формально подчинялись местная исполнительная власть. Все три компонента относятся к материальному (административному) полюсу ассамбляжа, не к политике как выработке решений, а к реализации уже принятого курса через вовлечение в деятельность новых тел, ресурсов, денег и прочих материальных объектов. Советский политико-административный ассамбляж – «паттерн Гоббса» исключает альтернативную политическую инициативу и наличие единых прозрачных процедур управления и не связанных с властными бюрократическими иерархиями критериев оценки социального, экономического или культурного творчества, что и становится постоянным источником аберраций. (Фаза 1 переход к фазе 2)

2. Реформы в СССР (прежде всего, связанные с конкурсными выборами и изменением структуры экономики (появлением кооперативов) с одной стороны, привели к росту политической конкуренции на федеральном, региональном уровне и тем самым увеличили значимость экспрессивного (политического) полюса ассамбляжа, с другой, уменьшили значение материальной составляющей, так как ее основа – дисциплинарные формы власти, престали работать из-за отказа от привычных социальных стандартов (Фаза 2). С одной стороны, реформы стимулировали политическую активность образованных горожан, увидевших для себя реальные перспективы политической, экономической и культурной реализации, с другой, разрушили существующие советские политико-административные ассамбляжи, но не предложили более эффективные способы сборки интересов людей, сетей, организаций ни на федеральном, ни на региональном, ни на городском уровнях.

3. В конце 1991 г. как следствие ряда событий (прежде всего запрета КПСС, включающего комплекс решений российского руководства от 26 августа до 6 ноября 1991 г.) произошло уже формальное исключение из административного ассамбляжа его ключевой компоненты – процедуры номенклатурного назначения. Учтивая сложное экономическое состояние того времени, отказ руководителей предприятий поддерживать свои территории, высокую конкуренцию самых разных лояльных федеративному центру активистов за освободившиеся позиции в аппарате управления и начало приватизации (первые законы приняты в июле 1991г., в декабре 1991 г. начинается форсированный этап). До 1993 г. года ключевую роль в обществе занимает происходящее на его экспрессивном (политическом) полюсе: конкуренция идей, планов и проектов между двумя центрами легитимности: группой, сконцентрированной вокруг Президента РФ, и группами, ориентированными на Советы всех уровней. На материальном полюсе активно идет процесс приватизации и закрепления материальных компонентов за отдельными частными лицами и группами без каких-либо гарантий и легитимации собственности (Фаза 3).

4. После событий октября 1993 г., Советы всех уровней были распущены, новые органы самоуправления были созданы на основе принципа разделения властей, но, как правило, мэр города до начала нулевых руководил работой местных представительных органов. Таким образом советский городской «паттерн Гоббса» не заменился «паттерном Локка», но обновился в двух существенных аспектах: основой политической легитимности стали конкурсные выборы в исполнительную и законодательную власть на определенный срок, номенклатурный принцип отбора исчез, но не был заменен новыми административными регламентами, карьера государственного служащего потеряла свою привлекательность. В этот период в исследуемых городах происходит рост индивидуальных возможностей, но исчезают какие-либо социальные и политические ограничения.

5. События с 1993 по 2000 гг. мы обозначили как «лидерский» этап и рассматриваем как попытку построения на муниципальном уровне властных отношений по «паттерну Локка», что означает политическую конкуренцию при отборе на ключевые позиции и рост эффективности административного управления (Фаза 4). Проводятся первые выборы по новому законодательству. В ходе приватизации распадаются старые и возникают новые субъекты политики, происходит резкий рост социального неравенства и низовой политической активности. В этот период в исследуемых городах выбираются первые 13 мэров. Кандидаты на эту должность и посты в заксобраниях представляют собой весь возможный спектр политических взглядов, хозяйственных инициатив и социальных групп и движений. Победителями, особенно на посты в исполнительной власти становятся номенклатурные чиновники КПСС и исполкомов, умеющие договариваться с различными группами и контролировать материальную составляющую ассамбляжа.

6. Отсутствие средств в городских бюджетах на решение социальных проблем, сопровождаемое ростом преступности в условиях аномии, приводит к нахождению двух локальных способов решения проблем: создание политико-административных ассамбляжей, связанных персональными договоренностями и включающих в себя подконтрольные экономические предприятия, средства массовой информации и силовые (законные и незаконные) структуры, или выработка программ и нормативных актов, ориентированных на широкую социальную поддержку населения и регламентирование границ и объемов деятельности организаций различных типов, находящихся на городской территории. Первая стратегия реализовалась в городах-административных центрах, где произошло усиление административного полюса (паттерн Гоббса»), вторая в городах-хабах, где усилилась конкуренция разнообразных и относительно автономных элит, стремящихся к увеличению влияния на местные структуры власти, для чего в условиях выборов требовалась регулярная работа с электоратом («паттерн Локка»). Со временем выбор одной из стратегий в качестве основной привел к возникновению ассамбляжей персонифицированной аберрации или корпоративной прозрачности.

7. Фаза 6. Переборка элит. Рост политической активности на федеральном уровне с начала нулевых значительно усилил административные компоненты и ослабил политические. Серия принятых законов усилила централизацию власти, субъекты власти на городском уровне действуют уже как лоббисты экономических групп, имеющие свои интересы, или выполняют роль представителей политических сил федерального масштаба (лоббистский этап). Реформирование избирательной системы снизило число самостоятельных и ресурсо-обеспеченных конкурентов «партии власти». Закон о местном самоуправлении (2003 г.) определил границы местных полномочий и поставил зависимость деятельности глав местного самоуправления не от населения, а от их от оценок региональной и федеральной бюрократией. В тоже самое время, благодаря росту цен на энергоресурсы и налоговой реформе (2001 г.), начинается бурный экономический рост, следствием которого выступает расширение объема строительства в городах, рост экономики услуг, увеличение объемов бюджета на социальные выплаты, здравоохранение и образование. Включение российского бизнеса в глобальную экономику, расширение взаимодействия с мировыми финансовыми рынками приводит к внедрению в российских корпорациях универсальных и рациональных стандартов управления и требований к поведению. Рост индивидуальных возможностей на уровнях сетей и не политических организаций при обратных тенденциях в политико-административных ассамбляжах (уменьшение числа субъектов, имеющих доступ к политической конкуренции, регламентация и усиление вертикального иерархического контроля и исполнительской дисциплины в административном аппарате) приводит к росту латентных и открытых (уличных протестов в 2011 г.) конфликтов.

8. Кризис и возвращение к Фазе 1 по паттерну Гоббса.

С 2011-2021 гг. происходит рост включения горожан, объединяемых через различные типы сетей, в политические процессы. Анализ мобилизационных повесток протестующих показывает, что здесь в фокусе внимания относительно немногочисленных, но широких по идеологическому сектору групп и объединений, борьба за политические позиции и требования к соблюдению законодательства. Как правило, политические объединения в городе реализуют федеральную повестку, действуя в городах больше, как агенты сил, представленных на национальном уровне (агентский этап). Интенсивность этой борьбы, существенно различается. В городах, где сложился ассамбляж персонифицированной аберрации, она минимальная, так как в течении десяти относительно благополучных экономически лет было полностью свернуто конкурентное оспаривание властных позиций, закрыты публичные площадки для дебатов и обсуждений, урезана свобода выбора тем и публикаций местных СМИ и исчезла самостоятельность вузов. В городах корпоративной прозрачности процесс идет медленнее, представители системной и несистемной оппозиции не только допускаются к выборам, но иногда их выигрывают, чему способствуют и многочисленные, сопоставимые по ресурсам экономические субъекты, что усиливает экономическую конкуренцию, находит свое отражение в социальной и политической конкуренции и требует использования стандартизированных административных процедур для предупреждения возможных конфликтов. СМИ и университеты стремятся отстоять свою автономию, часть бывших чиновников, по разным причинам потерявшие свои должности, участвуют в общественных объединениях и мероприятиях.

9. Таким образом триггером движения к «паттерну Гоббса» был комплекс решений, принятых на федеральном уровне с начала нулевых и направленных на усиления административной части политико-административного ассамбляжа. Рост числа компонентов на материальном полюсе и усиление связанности с федеральными и региональными административными и политическими структурами, сопровождались уменьшением его политической составляющей, как вследствие принятого законодательства, так и уменьшения объемов полномочий, возможностей, влияния мэров и депутатского корпуса на распределение ресурсов. Уменьшение значимости экспрессивной составляющей в пользу материальной в городах стало тригерром процесса детерриторизации и размывания городской идентичности в пользу территоризации региональной и далее государственной. В городах-центральных местах этот процесс шел быстрее, так как основные составляющие ассамбляжа тенденции к персонификации власти и аберрации уже начинали складываться и усиливаться в предыдущий период, в городах-хабах медленнее, так как предыдущий период не только увеличил индивидуальные возможности отдельных акторов, но и требовал от элит умения находить балансы интересов (коллективные ограничения), что стало основой конкуренции по правилам и стремления к прозрачности.

14. Близкие по типу моделей и ассамбляжей города Российской федерации Петрозаводск, Ярославль (близки по типу Иркутску и Томску), Екатеринбург, Пермь, Челябинск (соответственно Красноярск, Новосибирск, Барнаул), Самара (Оренбург, Орел), Йошкар-Ола (Якутск), Калининград (Иваново) (сопоставимы с Омском, Абаканом и Читой), а также на другом полюсе Элиста и Салехард( Горно-Алтайск, Улан-Удэ и Кызыл), Пенза, Саратов, Тамбов, Брянск и Краснодар (Кемерово, Новокузнецк) имеют близкую политическую историю, географию и экономику. Есть специфические различия, вызванные целями и идеалами местных элит и лидеров, но в целом вполне укладывающиеся в выделенные нами тенденции: движение к «паттерну Локка» результат экономического, культурного и социального расширения индивидуальных возможностей, поддерживаемого институтами конкуренции и значимости чистоты административных процедур.

Положения, выносимые на защиту:

1.Современные города можно рассматривать как фабрики желаний, места активизации мышления и практик, где индивидуальные возможности в получении и использовании любых типов ресурсов (экономических, информационных и силовых) превышают коллективные способы их ограничений. Основная урбанистическая тенденция заключается в детерриторизации, что обычно проявляется как атомизация, снижение коллективной солидарности и распад социальных связей. Восстановление социальной целостности и ее развитие требует регулярного кодирования и конструирования городской идентичности (территоризации), что делает необходимым создание как каналов регулярных коммуникаций, общих норм и практик, так и включения горожанина в систему политических ритуалов, из которых основным выступают конкурентные выборы.

2. Описание и объяснение процессов формирования и развития властных отношений в городе предлагается через концепт политико-административного ассамбляжа: динамичной совокупности материальных и нематериальных объектов (не только лидеров, институтов, элит и контрэлит, но и зданий, инфраструктуры для коммуникаций, оружия, денег и контроля за банковскими операциями и т.д.), в основе которого два основных процесса: легитимный отбор лиц на ключевые институциональные позиции. дающие возможность вырабатывать обязательные для исполнения решения (политическая роль), и наличие ресурсов для реализации этих решений на практике (административная роль). В современных российских условиях первая экспрессивная (политическая) часть нормативно закреплена как процедура конкурсных выборов, вторая административная (материальная) как соблюдение стандартов административных процедур (прозрачность).

3. Хотя каждый локальный политико-административный ассамбляж по своему уникален, тем не менее со временем, стабилизируясь, приобретает ряд устойчивых характеристик, позволяющих отнести его либо к «паттерну Гоббса», подразумевающему доминирование узкого круга политических акторов, имеющих доступ ко всем видам властных ресурсов и способных игнорировать или действовать вопреки уже принятым законам и нормам (персонифицируемая аберрация, корпоративная аберрация), либо к «паттерну Локка» (корпоративная прозрачность, персонифицируемая прозрачность). Общая выявленная в исследовании тенденция 1991-2021 гг. состоит в унификации ассамбляжей, их принудительной территоризации, превышению объёмов ограничений над возможностями, в ходе исполнения решений, принимаемых федеральными и региональными акторами местными политическими субъектами. При общем движении в логике паттерна Гоббса» скорость этого перехода различна в силу действия специфических урбанистических условий (влияния сетей, организаций и историко-географического контекста), а также локальных политических традиций, сложившихся в конкретных городах.

4. Города, где достаточно долго существовала политическая конкуренция и не было и пока нет аберраций при подсчете голосов (корпоративная прозрачность: Новосибирск, Томск, Красноярск, Иркутск, Барнаул), относятся к городам-хабам, долгое время находящимся на значимых торговых и промышленных (Трансиб), а в случае Томска, культурно-образовательных магистралях, выступающим центрами концентрации и перераспределения торговых потоков и капиталов всех видов финансовых, социальных и культурных. Города не только предоставляли широкий диапазон индивидуальных возможностей, но для их реализации требовался соответствующий набор личных качеств и компетенций (от поступления в престижный вуз до работы на предприятиях ВПК), что соответственно служило комплексом социальных ограничений. В этих городах к 1991 г. не было доминирующей экономической составляющей, основу производства – наукоемкие структуры военно-промышленного комплекса, был развит сектор услуг и высшее образование. Первые избранные мэры сумели найти баланс интересов между горожанами, местными идеологическими объединениями и федеральным центром и заложили традиции относительно свободного доступа к политической конкуренции и точного подсчета голосов.

5. Города персонифицированной прозрачности (Омск, Чита, Абакан) относятся к периферии (относительно центра Сибирского федерального округа) и в ходе реформ 90-х и стабилизации нулевых потеряли собственную экономическую привлекательность (увеличение миграции из этих городов), став административными центрами, обеспечивающими коммуникацию и взаимодействия с политическими акторами федерального и регионального уровня, и тем самым значительно снизив уровень политической конкуренции. Абакан представляет отдельный кейс, так как здесь особую роль сыграл фактор долгого политического лидерства (мэр города управлял им больше 20 лет), совмещающего либерально-демократические ценности и проводящего социальную политику.

6. Города, где к началу нулевых стала исчезать политическая конкуренция и пошел процесс активных манипуляций с протоколами избирательных комиссий: Кемерово, Новокузнецк, Кызыл (персонифицированная аберрация), относятся к городам- административным центрам и центрам тяжелой индустрии. Исторической особенностью последних было наличие регламентированной деятельности, определяющей время, пространство и особенности городской жизни: заводской гудок, расписание и ритм работы автотранспорта, стандартизация и организация городской жизни в соответствии с проблемами предприятий-монополистов. Руководство последних имело большую связанность с федеральным центром, чем с городом и действовало в соответствии с приоритетами государственной бюрократии и политического руководства. Соответственно после решения вопросов собственности не испытывало потребности в росте политической конкуренции.

7. Процесс детерриторизации является магистральным для современных городов. В российских городах он усилен районным зонированием, то есть отказом от улиц в пользу микрорайонов, снижающих социальную публичную активность, соответственно атомизация, и распад связей вполне закономерная тенденция, диктуемая общей логикой развития. В этих условиях переход к паттерну Гоббса, где в идеале отбор на ключевые позиции персонифицирован, идет на основе принципов меритократии, а отказ от нормативных стандартов позволяет быстро принимать ключевые решения и перераспределять ресурсы без принципов публичного согласования, несет бОльшие риски, чем хаотичный популистский и в тенденциях предельно бюрократизированный паттерн Локка. Исключение большинства горожан из процесса выборов гасит сигналы о инфрастуктурных проблемах, снимает с них социальную и политическую ответственность за происходящее на городской территории, не дает адекватной обратной связи руководству о настроениях и оценки принятых ими решений и, поскольку перед глазами нет согласованного поведенческого образца горожанина способствует аномии социальных норм.

---

[1] "Конституция Российской Федерации" (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изменениями, одобренными в ходе общероссийского голосования 01.07.2020)

Статья 3

1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.

4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону.

[2] Э. Амин, Н. Трифт с.41

[3] Разработка и апробация метода теоретической истории = Method of theoretical history and its applications / [Н.С. Розов, Ю.Б. Вертгейм, Г.С. Сизенцев и др.]; Науч. ред. Н.С. Розов. - Новосибирск : Наука, 2001. – С.30

[4] Разработка и апробация метода теоретической истории = Method of theoretical history and its applications / [Н.С. Розов, Ю.Б. Вертгейм, Г.С. Сизенцев и др.]; Науч. ред. Н.С. Розов. - Новосибирск : Наука, 2001. - 502 с.

[5] Маркс А., Рихокс Б., Рэйгин Ч. Истоки, развитие и применение качественного сравнительного анализа: первые 35 лет // Полит. наука. 2015

[6] Розов Н.С. Историческая макросоциология: методология и методы. Новосибирск: НГУ, 2009 С.410-431

[7] Страусс, А., Корбин, Д. 2001. Основы качественного исследования: обоснованная теория, процедуры и техники. М.: Эдиториал УРСС. 52-119

[8] Здесь и далее мы ориентируемся на идеи высказанные М. Деландой в Новой философии на С.47-61

[9] Деланда С. 30-31

[10] Деланда Новая С. 41

[11] М. Деланда С.47

[12] М. Деланда с.71.

[13] Розов С.25-40

[14] Бейсон Грегори Экология разума С.230-270

[15] Зобро Золотой берег С. 170

[16] Аузан

[17] На одного Ли Кван-Ю приходится больше десятка Мабут

[18] Деланда М. Война в эпоху разумных машин. Екатеринбург: Кабинетный ученый; Институт общегуманитарных исследований. 2018.С.119

[19] Скотт против зерна С.211-213

[20] Н. Больц в Азбуке медиа со ссылкой на Джеймса Суровецки приводит условия, при которых возникает роевой разум (коллективная мудрость): разнообразие мнений, независимость (высказывания без давления окружающих), децентрализация (наличие специального и локального знания) и агрегация (механизм перевода частных суждений в коллективное решение). Как мы видим эти условия скорее нас отсылают к корпоративном, а не персонифицированным взаимодействиям. С.117