В.А. Ильиных

Сельхозналоговая кампания 1931 г.: в поисках кулаков*

Зажиточные крестьяне, которых традиционно квалифицировали как кулаков, ни в начале XX в., ни тем более в годы нэпа все еще не обособились от крестьянства, а продолжали оставаться его особым социально-имущественным слоем и в Сибири, и в России в целом. При этом принадлежность к кулачеству (зажиточность) являлась одним из имманентно присущих крестьянскому семейному дворохозяйству этапов его социального саморазвития, вероятностным образом детерминируемого изменениями в размере и составе семьи. Так, молодая семья, состоящая из мужа, жены и малолетних детей, была относительно бедной. По мере вовлечения в трудовую деятельность детей происходило наращивание ее состоятельности. Женитьба сыновей и появление нескольких молодых семей в составе материнского хозяйства часто приводило к его превращению в зажиточное (кулацкое). Раздел означал появление новых, относительно менее состоятельных дворов¹.

Теоретики и практики большевизма относили кулаков к буржуазии и в конце 20-х годов решили, что пришло время для ее окончательного уничтожения в деревне. Одним из действенных методов раскулачивания, наряду с административной экспроприацией и высылкой, стало налогообложение. Эта сторона политики советского государства достаточно полно изучена применительно к периоду конца 20-х годов. Что же касается 30-х годов, то даже в специальных монографических исследованиях анализу налогообложения как фактора раскулачивания достаточного внимания не уделяется.

В период нэпа советское законодательство не выделяло зажиточных крестьян как особую категорию налогоплательщиков. С 1928/29 г. так называемых кулаков стали облагать в индивидуальном порядке, который предусматривал учет всех доходов, а не их части, как у остальных сельских жителей, уплачивающих сельхозналог². В результате их налогообложение приобрело экспроприационный характер. В 1929/30 г. на территории будущего Западно-Сибирского края финансовыми органами было выявлено 64,8 тыс. хозяйств, имеющих «кулацкие» признаки³ (4,9% от общего числа крестьянских дворов). На одно кулацкое хозяйство приходилось 8,3 га посева, 2,5 рабочих лошадей и 1,8 голов взрослого КРС, 234 руб. учтенных неземледельческих заработков, оно должно было уплатить 239,5 руб. сельхозналога, а его средняя людность достигала 7,0 чел. Для так называемого трудового крестьянского хозяйства эти показатели составляли соответственно 4,5 га, 1,5 и 1,8 голов, 10,0 и 10,9 руб., 5,3 чел.⁴

Данные налогового учета служили основанием для административной ответственности, экспроприации дворов, отнесенных к категории кулацких, которая была проведена в начале 1930 г. В крае раскулачили около 45 тыс. хозяйств (включая экспроприированных по судебным решениям и распроданных по пятикратному обложению). Остальные либо «самораскулачились», либо разбежались⁵. В итоге кулачество как социально-имущественная группа крестьянства свое существование прекратила.

Отсутствие в деревне кулака для лидеров большевистского режима очевидным не являлось. Более того, они пребывали в уверенности, что сельская буржуазия и политически, и экономически еще далеко не разгромлена. В связи с этим была сохранена система налогообложения в индивидуальном порядке, а местные органы продолжали получать неоднократно дублируемые на всех уровнях партийного и государственного управления приказы «изжить настроения об отсутствии кулака». В 1930/31 г. в Западно-Сибирском крае с целью их индивидуального обложения сельскохозяйственным и другими видами денежных налогов и сборов было выявлено 11,7 тыс. хозяйств (1,0% от числа единоличных дворов), в 1931 г. – 13,4 тыс. (1,9%), в 1932 г. – 9,5 тыс. (1,9%), в 1933 г. – 7,9 тыс. (1,7%)⁶.

Так называемые кулаки по своей состоятельности мало чем отличались от остальных единоличников. В 1931 г., по данным налогового учета, на один двор облагаемый индивидуально, приходилось 3,56 га посева, 1,66 рабочих лошадей и 1,57 голов взрослого КРС, на единоличный трудовой – соответственно 3,64 га, 1,54 и 1,56 голов. Значительной оставалась лишь разница в размерах неземледельческих заработков – 139 и 17 руб. Другим сохранившимся отличием оставалась средняя людность – 5,6 и 4,5 чел. на семью. Фактически в индивидуальном порядке облагались либо разорившиеся семьи бывших кулаков⁷, либо дворы, имеющие неземледельческие заработки, без разбора относимые к «нетрудовым» доходам, либо многолюдные и поэтому относительно более состоятельные дворы. Тем не менее сумма сельхозналога на хозяйство, причисленное к кулацким, почти в 18 раз превосходила обложение остальных единоличников, этот налог платящих – 227 и 15 руб.⁸

В бесперспективности поиска кулаков власти убедились лишь в 1934 г., когда несмотря на жесткий прессинг из Центра в Западной Сибири удалось обложить индивидуально лишь 458 хозяйств⁹. Кроме того, тогда же изменились и цели налоговой политики в деревне. Теперь следовало разорять не только так называемых кулаков, а вообще всех единоличников. В связи с этим уже в следующем году задача выявления хозяйств для их индивидуального обложения с повестки дня была практически снята. В 1935 г. в крае нашли 179 кулацких дворов, в 1936 г. – 81 двор (на территории будущей Новосибирской области – 27). В 1937 г. в Новосибирской области облагалось индивидуально 26, в 1938 – 52 единоличных хозяйства¹⁰.

Осенью 1939 г. Верховный Совет СССР принял новый закон о сельхозналоге, в котором отсутствовали и особый порядок обложения и само понятие «кулак»¹¹. Тем самым на уровне налогового законодательства оформлялся сделанный большевистскими теоретиками вывод об окончательном уничтожении на территории СССР последнего эксплуататорского класса – кулачества. В действительности же подтверждался ставший важной вехой процесса раскрестьянивания деревни факт ликвидации зажиточности как имманентно присущего крестьянству социального феномена.

Достаточно подробный анализ налогообложения крестьянских хозяйств, относимых к кулацким в Сибири в 30-е годы, а также реконструкция хода кампании 1930/31 г. по выявлению так называемых кулаков для их обложения сельхозналогом в индивидуальном порядке дается нами в сборнике «Политика раскрестьянивания в Сибири». Вып.1. – Новосибирск, 2000. Раздел I. В публикуемой ниже справке отдела доходов Западно-Сибирского краевого финансового управления освещаются итоги выявления и обложения кулацких хозяйств в 1931 окладном году¹².

Данная справка готовилась для ее последующего включения в качестве составной части в предоставляемый в Наркомфин РСФСР отчет крайфинуправления о ходе сельхозналоговой кампании 1931 г.¹³ Точная датировка публикуемого документа, а также ее автор не установлены. Наиболее вероятным является авторство помощника заведующего крайфинуправлением инспектора Винниченко, который составлял аналогичную справку в предыдущем году¹⁴.

Документ публикуется в соответствии с общепринятыми правилами. Сохранена орфография и стилевые особенности текста. Исправлены лишь явные опечатки машинописного текста. Рукописные правки и вставки набраны курсивом.

Справка отдела доходов Западно-Сибирского краевого финансового управления об итогах выявления и обложения кулацких хозяйств в 1931 г.

г. Новосибирск [январь 1932 г.]

III. Выявление и обложение кулацких хозяйств.

По постановлению З[ападно-]С[ибирского] к[рай]и[сполкома] от 14/IV–31 г.¹⁵ выявление и обложение кулацких хозяйств районы должны были закончить к началу общего учета источников дохода, т.е. к 10 июня.

В сводках районов на это число в одних случаях показаны все выявленные кулацкие хозяйства, как высланные из пределов района¹⁶, так и оставшиеся в районе, в других случаях – только оставшиеся. Поэтому сколько-нибудь надежным материалом для определения того, насколько указанное постановление З[ападно-]С[ибирского] к[рай]и[сполкома] выполнено, эти сводки служить не могут. По той же причине не дают правильного представления об этом и составленные позднее сводки ф. № 2а. Необходимый материал собран от районов путем специальной анкеты.

По данным анкеты всего по краю за время с 1 мая [19]31 г. по 1-е января 1932 года выявлено 13385 кулацких хозяйств, из них выслано из пределов районов 9691 хозяйство, осталось в районах 3694 хоз[яйство]. Учитывая, что высылка кулаков из районов происходила главным образом в мае и начале июня, приходим к выводу, что к началу общего учета источников дохода выявлено около 10 тыс. кулацких хозяйств. Конечно, часть кулаков была выслана после июня. Но, во-первых, эта часть незначительна, а, во-вторых, из оставшихся в районах кулаков известная часть выявлена также до начала общего учета. Таким образом, безошибочным будет вывод, что ко времени общего учета выявлено по краю примерно 10 тыс. кулацких хозяйств, что составляет примерно 75% общего числа выявленных кулаков.

Всего в 1931 году выявлено кулацких хозяйств в целом по краю 2% к общему числу (696,7 тыс.) единоличных хозяйств против 1% в прошлом 1930 году (общее число единоличных хоз[яйст]в в 1930 году 1137,6 тыс., в том числе кулацких 11,7 тыс.). По отдельным районам имеем крайне неравномерные относительные данные о числе выявленных кулаков. Из 138 районов края выявлено кулацких хозяйств к общему числу единоличных хозяйств в районе:

До 0,5% включит[ельно] 20 районов

свыше 0,5% до 1% включит[ельно] 29 "

" 1% до 2% 38 "

" 2% 50 "

Один район – Нижне-Колосовский – не выявил ни одного кулацкого хозяйства.

Обращают внимание следующие районы, давшие ничтожный процент выявленных кулаков: Болотинский – 0,4%, Каргатский, Спасский, Козульский, Алексеевский и Вассинский – 0,3, Чумаковский и Седельниковский – 0,2%, Черлакский, Ключевский и Колыванский – 0,1%.

Не все учтенные кулацкие хозяйства обложены в индивидуальном порядке. Часть из них, как ранее уже раскулаченные, обложены в общем порядке без предоставления льгот¹⁷, часть не обложены в силу спешной высылки из районов и нерасторопности отдельных Райфо. Всего по краю из 13385 кулацких хозяйств привлечено к обложению в индивидуальном порядке 8678 хозяйства. Из районов, где разрыв между числом хозяйств, учтенных и индивидуально обложенных, наиболее велик, выделяются:

Районы	Учтено кул[ацких] хозяйств	Обложено в индивид[уальном] пор[ядке]
Борисовский	204	11
Калачинский	99	6
Славгородский	103	1
Хабаровский	122	20
Черно-Курьинский	234	71
Шипуновский	868	11
Битковский	153	25
Иконниковский	333	52
Муромцевский	103	5
Бийский	248	46
Верх-Чумышский	273	47
Бердский	161	55
Крапивинский	110	26
Топкинский	138	34

Если взять не все кулацкие хозяйства, а только обложенные сельхозналогом в индивидуальном порядке, то эти хозяйства к общему числу единоличных хозяйств (по сводке № 2а) в крае составят 1,3%. От этого среднего по краю процента имеем по отдельным районам очень резкие отклонения: от трех сотых процента (Курьинский, Еланский районы) до 6,1% (Уч-Пристанский р[айон]), 7,1% (Тайгинский р[айон]) и даже 11,1% (Усинский р[айон]). По относительному числу индивидуально обложенных хозяйств (в %% к общему числу единоличных хозяйств в районе) районы можно свести в следующие группы:

Не обложено ни одного хозяйства 1 район

Обложено до 0,5% 41 "

" свыше 0,5 до 1% 35 "

" " 1% до 1,5 21 "

" " 1,5% 40 "

Итого 138 районов.

Следующие районы дали наиболее низкий процент числа индивидуально обложенных хозяйств: Нижне-Колосовский район – ни одного хозяйства; районы Курьинский, Еланский и Славгородский – ниже 0,1%; Черлакский, Ключевский, Колыванский, Муромцевский, Саргатский и Бащелакский – 0,1%; Калачинский, Кыштовский, Называевский, Северо-Крутинский, Чановский, Чумаковский и Седельниковский – 0,2%; Шипуновский, Ордынский, Каргатский, Нижне-Каргатский, Спасский, Козульский, Александровский, Алексеевский и Вассинский – 0,3%; Ново-Омский, Родинский, Бийский, Маслянинский, Томский, Идринский, Колпашевский, Ново-Кусковский и Болотинский – 0,4%; Битковский, Черепановский, Б[ольше]-Реченский, Барабинский, Ижморский, Рыбинский и Топкинский – 0,5%.

Кроме Нижне-Колосовского района, не нашедшего ни одного кулацкого хозяйства, выделяются крайне незначительным абсолютным числом привлеченных к индивидуальному обложению хозяйств районы: Славгородский, Курьинский и Еланский – по 1 хоз[яйству], Александровский – 3 хоз[яйства], Ново-Омский, Черлакский и Бащелакский – по 4 хоз[яйства], Ключевский, Муромцевский, Саргатский и Чановский – по 5 хоз[яйств], Колыванский – 6 хоз[яйств], Сев[еро-]Крутинский – 7 хоз[яйст]в и Седельниковский – 8 хоз[яйст]в.

Сопоставляя данные о числе индивидуально обложенных хозяйств по перечисленным выше наиболее слабым 42 районам с соответствующими данным за предыдущий 1930 год, а по ряду этих районов и за 1930 год [показаны] неудовлетворительные результаты. Представление об этом дает следующая табличка:

Районы	Хозяйства, облож[енные] в индив[идуальном] порядке
	1930 г.		1931 год
	число хоз[яйств]	% к общ[ему] числу един[оличных] хоз[яйств] 30 г.	число хоз[яйств]	% к общ[ему] числу един[оличных] хоз[яйств] 31 г.
Нижне-Колосовский	23	0,6	–	–
Черлакский	43	0,7	4	0,1
Ключевский	47	0,8	5	0,1
Колыванский	77	0,9	6	0,1
Кыштовский	22	0,3	14	0,2
Чумаковский	11	0,3	10	0,2
Козульский	30	0,6	13	0,3
Александровский	5	0,7	3	0,3
Алексеевский	5	0,04	35	0,3
Вассинский	68	0,5	27	0,3
Ново-Омский	20	0,4	4	0,4
Маслянинский	54	0,5	31	0,4
Томский	98	0,6	26	0,4
Колпашевский	26	0,7	14	0,4
Ново-Кусковский	25	0,3	26	0,4
Болотинский	33	0,2	35	0,4
Барабинский	70	0,8	42	0,5
Рыбинский	18	0,3	23	0,5

Во всех приведенных в табличке районах процент индивидуально обложенных в 1930 году хозяйств ниже среднекраевого за этот год процента (1%). Таким образом, слабые результаты выявления кулацких хозяйств в 1931 году в этих районах не могут быть объяснены ссылкой некоторых низ них на удовлетворительную работу прошлого года. По ряду районов слабые результаты не могут быть объяснены и степенью коллективизации района. При среднекраевом размере коллективизации на 1 января 32 года свыше 60% имеем по районам (исключая Александровский и Колпашевский районы как находящиеся в особых условиях): Козульскому – 27,6%, Ново-Кусковскому – 32,2%, Рыбинскому – 40,5%, Кыштовскому – 42,6%, Колыванскому – 44,5%, Алексеевскому – 44,7%, Чумаковскому – 45,5%, Маслянинскому – 49,2%, Вассинскому – 50,3%, Томскому – 60,0% и Нижне-Колосовскому – 60,7%. По этим последним одиннадцати районам для объяснения слабых результатов выявления кулацких хозяйств, очевидно, никаких «объективных» причин не имеется, и результаты эти должны быть объяснены, по нашему мнению, только недоучетом, недовыявлением.

Как уже упомянуто выше, всего по краю на 1 января 1932 года привлечено к обложению с[ель]х[оз]налогом в индивидуальном порядке 8678 хозяйств. Общая сумма исчисленного налога с этих хозяйств – 1741614 рублей. В среднем на одно хозяйство размер налога определяется в 200 р[уб]. 69 коп. В прошлом, 1930 г. средний размер налога на одно хозяйство составлял 226 рублей. Имеем снижение против 1930 года на 11,2%.

Средние размеры налога на одно хозяйство в районах представляют очень пеструю картину, причем по ряду районов имеется очень резкое отклонение от среднекраевого показателя как в сторону снижения, так и в сторону повышения. Следующая табличка дает представление о районах с наиболее низкими в этом отношении показателями:

Районы	% инд[ивидуально] облож[енных] хоз[яйст]в	Размер налога на 1 хоз[яйство]	Районы	% инд[ивидуально] облож[енных] хоз[яйст]в	Размер налога на 1 хоз[яйство]
Тисульский	1,1	47–18	Ст[аро-]Бардинский	1,6	120–79
Тюменцевский	2,2	68–57	Минусинский	2,4	121–62
Черлакский	0,1	68–75	Быстро-Истокский	0,9	121–64
Ордынский	0,3	77–60	Рубцовский	0,8	124–00
Седельниковский	0,2	78–37	Б[ольше]-Реченский	0,5	125–25
Называевский	0,2	78–80	Баевский	1,0	125–91
Родинский	0,4	81–59	Покровский	1,7	127–00
Тарский	0,6	84–72	Зырянский	2,4	127–86
Мамонтовский	2,2	86–21	Идринский	0,4	131–11
Александровский	0,3	88–00	Полтавский	4,2	134–76
Яминский	0,8	91–43	Рыбинский	0,5	136–47
Ребрихинский	2,8	91–65	Ключевский	0,1	139–00
Нижн[е-]Каргатск[ий]	0,3	94–28	Солонешенский	3,8	140–11
Ишимский	3,6	97–98	Верх-Чумышский	1,2	140–95
Кожевниковский	1,1	100–68	Тевризский	1,9	141–00
Славгородский	0,05	103–00	Борисовский	0,6	142–36
Кривошеинский	2,2	105–24	Калачинский	0,3	143–33
Усинский	11,1	112–00	Боготольский	2,5	145–43
Сев[еро-]Крутинский	0,2	112–28	Шипуновский	0,3	146–72
Верх-Назаровский	1,0	114–56	Завьяловский	1,2	147–00
Чумышский	0,9	115–33	Поспелихинский	4,4	147–45
Павлоградский	0,6	115–93

Сравнение средних размеров налога на 1 хозяйство за 2 года дает по отдельным районам очень резкое снижение против 1930 года. Напр[имер], по Черлакскому району налог на 1 хозяйство в 1930 году составлял 134 р[уб]. 95 к[оп]., а в 1931 году снижается до 68 р[уб]. 75 к[оп]. По Называевскому району снижается с 269 р[уб]. 08 к[оп]. до 78 р[уб]. 80 к[оп]. Снижение имеем по районам: Шипуновскому – с 269 р[уб]. 18 к[оп]. до 146 р[уб]. 72 к[оп]., Ордынскому – с 128 р[уб]. 05 к[оп]. до 77 р[уб]. 60 к[оп]., Родинскому – с 220 р[уб]. 13 к[оп]. до 81 р[уб]. 59 к[оп]., Нижне-Каргатскому – с 427 р[уб]. 74 к[оп]. до 94 р[уб]. 28 к[оп]. и т.д.

В результате мероприятий, направленных против кулака, последний экономически ослаблен. Но резкое снижение налога по ряду районов, в особенности при наличии районов с повышенным против 1930 года средним налогом на хозяйство, заставляет придти к выводу, что в районах с пониженным налогом мы имеем дело с недоучетом доходности кулацких хозяйств.

Налог с кулацких хозяйств должен был быть взыскан полностью к 20 июля. Однако не только на 20/VII, но и на 1 января 1932 года почти половина районов (67) полностью налога не взыскала. Налог взыскан полностью: на 20/VII – по 15 районам, на 1/X – по 35 районам и на 1/I–32 года – по 70 районам. По остальным 67 районам (сюда не входит Нижне-Колосовский район) на 1 января остался недобор в сумме 427,8 тыс. рублей.

В целом по краю, как уже упоминалось, налог с кулаков исчислен в сумме 1741,6 тыс. рублей. Несмотря на недобор в 427,7 тыс. рублей, поступление налога с кулацких хозяйств на 1 января 32 года составило в целом по краю 1748,5 тыс. рублей, т.е. 100,5% задания. Объясняется это тем, что по некоторым районам в отчетные сведения о поступлении с[ель]х[оз]налога 1931 года вошли и суммы поступивших недоимок прошлых лет, а также суммы, поступившие от реализации кулацкого имущества, сверх числящихся за этими хозяйствами платежей.

Порайонные цифры начисленного и взысканного налога, а также цифры недоимок см. в прилагаемой к сему таблице¹⁸.

Изложенное приводит нас к следующим выводам:

1. Районное руководство по ряду районов с задачей выявления кулачества не справилось. Число кулацких хозяйств, не превышающее 0,1–0,5 процента к общему числу единоличных хозяйств в районе, при неудовлетворительных результатах выявления в 1930 году и при сравнительно незначительных размерах коллективизации, свидетельствует о том, что районное руководство таких районов оказалось целиком во власти правооппортунистических настроений: «у нас кулаков нет». И не только оказалось во власти таких настроений, но и практически провело их в жизнь (районы Козульский, Алексеевский, Вассинский, Колыванский, Маслянинский, Томский, Нижне-Колосовский и др.).

2. Правооппортунистическая практика ряда районов сказалась и в низких размерах обложения. Отсутствие работы по выявлению скрытых доходов кулачества, «опасение» создать «нереальную» недоимку привело к тому, что в отдельных районах кулак оказался обложенным не выше или немногим выше середняка (районы Тисульский, Тюменцевский, Черлакский, Ордынский и др.).

3. Тот факт, что не только на 20/VII (срок взыскания налога с кулаков), но и на 1 января 32 года почти половина районов не сумела погасить сельхозналог с кулаков полностью, говорит о недопустимо слабых в этой части темпах работы. Непринятие мер к быстрейшей реализации отчужденного у кулаков имущества (в некоторых районах до сего времени имущество не реализовано), необеспечение своевременного погашения задолженности колхозов и других организаций за переданное им кулацкое имущество, хаотическое состояние учета этого имущества – все это говорит о недооценке значения быстрейшего сбора налога, о равнении ряда районов в этом отношении на самотек.

4. Абсолютно неудовлетворительно – политически и фискально – проведенная отдельными районами кампания по выявлению и обложению кулачества требует производства по этим районам (см. п.п. 1 и 2 выводов) специального обследования.

5. От всех районов необходимо потребовать производства проверки результатов выявления и обложения кулачества и немедленного исправления установленных проверкой недочетов. Потребовать принятия решительных мер к ликвидации кулацкой недоимки, указав конкретные мероприятия по реализации отчужденного у кулака имущества.

[Подписи отсутствуют].

___________________

ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1946, л.38–41об. Подлинник. Машинопись с вклеенными и вписанными рукописными вставками и правкой, выполненными чернилами.

Примечания

* Работа выполнена при поддержке РГНФ (проект № 98–01–00133).

1 О взаимосвязи демографической дифференциации сибирского крестьянства с его социально-имущественной дифференциацией подробнее см.: Ильиных В.А. Крестьянское хозяйство в Сибири (конец 1890-х – начало 1940-х гг.): тенденции и этапы развития // Крестьянская семья и двор в Сибири в XX веке: проблемы изучения. – Новосибирск, 1999.

² Облагаемая база от сельхозпроизводства в так называемых трудовых крестьянских хозяйствах рассчитывалась по нормам доходности, определяемым для каждой союзной республики, а затем АССР, края (области), округа, района. Для Сибирского края в 1928/29 г. они составляли 37 руб. с каждого га посева, 120 руб. – с 1 га огорода, по 15 руб. – с каждой головы рабочего или взрослого крупного рогатого скота и т.п. Считалось, что эти суммы ниже реального дохода, получаемого крестьянами от указанных объектов обложения. Неземледельческие заработки у крестьянских хозяйств, относимых к категории трудовых должны были учитываться в полном объеме, но в облагаемую базу включалась их определенная доля (от кустарных промыслов от 35 до 50% годового дохода, от отхожих промыслов – от 10 до 25%, от сдачи в наем сложных сельхозмашин, кроме сеялок – весь годовой доход). – СУ РСФСР, 1928, № 72, ст.511.

³ В общесоюзном Положении о едином сельскохозяйственном налоге на 1929/30 г. устанавливался следующий перечень признаков, при наличии которых крестьяне облагались в индивидуальном порядке и, таким образом, относились к категории кулаков: а) скупка сельхозпродуктов или сырья с целью перепродажи, торговля, ростовщичество; б) систематический найм рабочей силы; в) наличие промыслового заведения при условии использования на нем наемной рабочей силы или применения механического двигателя, а также наличие водяной или ветряной мельницы с двумя или более поставами; г) сдача в аренду постоянно или на сезон оборудованных помещений под жилье, торговое заведение или промысловое предприятие. Совнаркомы союзных и автономных республик, край- и облисполкомы имели право вносить изменения в этот перечень, адаптируя его к местным условиям (СЗ СССР, 1929, № 12, ст.103). Впоследствии общесоюзный перечень «кулацких» признаков был существенно расширен. Вслед за ним расширялись и местные списки признаков (см. ниже).

⁴ ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1721, л.95; д.1722, л.308; д.1736, л.308.

5 Там же, д.1721, л.95.

6 Там же, д.1946, л.38; д.1812, л.575; д.1944, л.138; д.2149, л.300.

⁷ В 1930 г. был законодательно установлен годичный срок давности привлечения к обложению в индивидуальном порядке. В соответствии с ним хозяйство, имевшее кулацкие признаки в предыдущем году, но по какой-либо причине к индивидуальному обложению не привлеченное, а к началу текущего года уже разорившееся («самораскулачившееся»), все равно подлежало к отнесению в разряд кулацких со всеми вытекающими отсюда последствиями. В то же время бывшее кулацкое хозяйство, разорившееся в позапрошлом году, в индивидуальном порядке не облагалось. Весной 1933 г. наркомат финансов СССР отменил годичный срок давности. После чего облагать индивидуально можно было любое хозяйство, которое когда-либо имело хоть один кулацкий признак, но к индивидуальному обложению не привлекалось. – ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1944, л.29.

8 ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1820, л.1–5, 31–35.

9 Там же, д.2370, л.195, 196, 198.

10 Там же, д.2622, л.20; д.2981, л.14; ф.Р-1162, оп.1, д.137, л.28; оп.2, д.37, л.5об.

¹¹ Ведомости Верховного Совета СССР. – 1939. – 23 сент.

¹² С 1931 г. окладной год стал начинаться с 1 января и заканчиваться 31 декабря текущего календарного года. В предыдущий период он начинался 1 мая текущего года и заканчивался 30 апреля следующего года.

13 Окончательный вариант отчета Запсибкрайфу в НКФ РСФСР не выявлен.

14 ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1721, л.95–95об.

¹⁵ Постановление Западно-Сибирского крайисполкома «О порядке проведения единого сельскохозяйственного налога в 1931 г.» (Советская Сибирь. 1931. 16 апр.). В данном постановлении устанавливался следующий перечень признаков, при условии которых крестьянское хозяйство облагалось в индивидуальном порядке:

а) систематическое применение наемного труда в сельхозпроизводстве и кустарных промыслах (в т.ч. и использование наемных работников под видом родственников), за исключением тех случаев, когда найм имел вынужденный характер и не нес за собой лишения избирательных прав;

б) наличие в хозяйстве мельницы, маслобойки, крупорушки и т.п. при условии применения в них механического двигателя, силы ветра или домашних животных (исключение составляла однопоставная ветряная мельница);

в) наличие промыслового предприятия, посредством которого хозяйство «закабаляет окружающее население путем сдачи работ на дом» или сдача подобного предприятия в аренду;

г) сдача внаем сложных сельскохозяйственных машин (сноповязалки, жатки-самосброски, молотилки) при условии, что хозяйство превышает установленные райисполкомом или сельсоветом максимальные цены за найм сельхозмашин, а доход от их сдачи превышает необлагаемый минимум для данной местности;

д) аренда земли на «кабальных» для сдатчика условиях, аренда земли с превышением трудовой нормы землепользования для данной местности и применение для ее обработки наемной рабочей силы вне зависимости от количества человеко-дней;

е) аренда «с целью торговой и промышленной эксплуатации» садов, ягодников, бахчей, табачных плантаций;

ж) сдача внаем постоянно или на сезон оборудованного помещения под жилье или промысловое предприятие, если арендная плата превышает 240 руб. в год;

з) наличие в дворохозяйстве лиц, занимающихся торговлей, ростовщичеством, берущих подряды и использующих для их исполнения наемную рабочую силу или имеющих «другие нетрудовые доходы», включая и служителей религиозных культов (в случае со служителями культов условием обложения их сельхозналогом в индивидуальном порядке являлось превышение их дохода от исполнения своих обязанностей необлагаемого минимума для данной местности);

и) ямщина и извоз с использованием найма;

к) совладение промысловым или торговым предприятием (в т.ч. и в скрытой форме), наличие пая в таковом;

л) занятие торговым посредничеством, содержание постоялого двора, чайного заведения, в том случае, если доход от подобного рода деятельности превышает необлагаемый минимум для данной местности;

м) скупка сельхозсырья и его раздача для обработки с целью последующего сбыта, скупка с целью последующей перепродажи промтоваров или сельхозпродуктов;

н) «эксплуатация» бедноты и середняков путем раздачи им на кабальных условиях денег, продуктов, семян и т.п. под отработку или под проценты;

о) обложение хозяйства промналогом в процентном отношении к обороту;

п) скупка пушнины и рыбы с целью перепродажи, охота или рыбалка с использованием наемной рабочей силы, выдача под пушнину или рыбу ссуд деньгами, продуктами, охотничьими припасами или рыболовными снастями;

р) наличие сепаратора, на котором перерабатывается молоко за деньги или продукты, за исключением мест, где отсутствуют маслозаводы или сливкоотделения.

¹⁶ В конце мая – начале июня 1931 г., уже после начала выявления кулацких хозяйств для их обложения сельхозналогом в индивидуальном порядке, в Западной Сибири была проведена широкомасштабная операция по экспроприации и выселению с постоянных мест жительства почти 40 тыс. крестьянских семей, отнесенных к кулацким. (Спецпереселенцы в Западной Сибири. Весна 1931 – начало 1933 г. – Новосибирск, 1993. – С.3, 95). См. также ниже по тексту документа.

¹⁷ Согласно существующему законодательству хозяйства, в прошлом облагаемые индивидуально, но затем раскулаченные по решению органов исполнительной или судебной власти и вследствие этого не подпадающие под перечень признаков отнесения к категории кулацких, облагались в общем порядке, но при этом лишались всех льгот, предоставляемых для т.н. трудовых крестьянских хозяйств.(СЗ СССР, 1931, № 19, ст.171).

¹⁸ Названная таблица (ГАНО, ф.Р-6, оп.1, д.1946, л.) в публикацию не включена.