Первым “штатным” гуманитарием в молодом Новосибирском научном центре был профессор И.И.Матвеенков. Вторым был я. Иова Ивановича уже нет в живых – я еще дышу, живу и даже надеюсь увидеть лучшие времена. Так что не будет нескромным именно мне взяться за эти заметки о первых шагах развития гуманитарных исследований в Новосибирском научном центре. Быть может, они послужат началом осуществления более масштабного проекта – коллективного труда по истории развития общественных наук в Сибирском отделении РАН.

Неумолимое время прореживает ряды отцов-основателей. Ушли от нас Алексей Павлович Окладников и Валентин Александрович Аврорин – великий тандем, изначально “потянувший” на себе единый и нелегкий воз – гуманитарный институт и его тезку, факультет университета. Ушли Елизавета Ивановна Убрятова, Владимир Михайлович Наделяев, Юрий Сергеевич Постнов, Геннадий Александрович Свешников, положившие начало развитию отдельных наук или крупных направлений; покинули сей мир и некоторые ученые менее крупного калибра. И никто не оставил воспоминаний! Увлеченные текущими делами, они не думали, что сама их жизнь – часть истории страны, на которой чему-то можно поучиться их детям и внукам. Помню, как я не раз просил Алексея Павловича, слушая его устные рассказы, написать о пережитом. Тот в ответ отмахивался: “Успею, потом, надо еще написать о сегодняшних экспедициях и новых находках”. Не успел...

Мы считали и, что важнее, так думали руководители СО АН, что возглавить развитие гуманитарных наук в Сибири мог не “абстрактный” философ, а опытный сибиревед, известный в стране. Поэтому так получилось, что более или менее эффективно И.И.Матвеенков мог действовать лишь до появления на горизонте “искомого” сибиреведа.

Все началось с того, что сам Иов Иванович и другие авторитетные в Новосибирске обществоведы стали искать первичную форму, в которую можно было облечь свои стремления к внедрению гуманитарных наук в структуру СО АН. Было очевидно, что начать следует с чего-то не слишком дорогого в финансовом отношении. Так родилась и была осуществлена идея Постоянной комиссии по общественным наукам (ПКОН), ей поручалось в первую очередь наладить координацию научных исследований в масштабах Сибири и Дальнего Востока. Комиссия, состоявшая в основном из ведущих преподавателей новосибирских вузов, официально оформилась в конце 1958 г. Скоро стало ясно, что без штатных сотрудников ПКОН обречена на словоговорение, но не на реальную деятельность. Так, ход событий “вывел” И.И.Матвеенкова на меня. Мы неплохо знали друг друга по совместной работе на кафедре в строительном институте. В итоге, в феврале 1959 г., я был зачислен на должность старшего научного сотрудника в Институт экономики с поручением выполнять фактически обязанности ученого секретаря по гуманитарным наукам Президиума СО АН.

Для меня эта была совершенно новая, интересная работа. На ходу пришлось учиться вещам, о которых до этого я знал, в лучшем случае, в объеме университетского курса – азам этнографии, лингвистики. Именно эти науки в основном определяли облик местных гуманитарных учреждений. Некоторые поездки сохранились в памяти, причем подчас не только в силу оригинальности проводившейся на местах работы, но из-за сложных человеческих взаимоотношений. Обнаружились такие “узелки”, которые потом приходилось развязывать годами. Запомнились многие ученые, самоотверженно и увлеченно трудившиеся в отдалении от больших научных центров; руководители этих учреждений – 3.В.Гоголев, Д.Д.Лубсанов, А.И.Крушанов.

Одновременно шла работа и в ПКОН. Первым крупным достижением комиссии явился справочный труд – “Тематика научных исследований по общественным наукам в Сибири и на Дальнем Востоке”. На основе анкет, разосланных во все концы, удалось впервые получить обобщающее представление о состоянии дел. Долгие годы “Тематика” служила основой для разработки планов научной координации, проведения конференций. Благодаря работе над “Тематикой” установились прямые контакты с учеными восточных районов страны, которые, в свою очередь, ощутили реально наступление нового времени – в Сибири, хотя и в зародыше, появился наконец центр гуманитарных исследований. Это нас вдохновляло, все испытывали надежду и веру в большое будущее.

“Все испытывали...” Действительно в жизни ПКОН произошли важные изменения. В “единоличниках” я пробыл недолго, сравнительно скоро сформировался небольшой “колхоз”, причем очень дружный и работящий. Сначала появился лаборант – И.П.Панков. По сравнению с другими он работал недолго. Гораздо более прочно “обосновались” другие сотрудники. Среди самых первых была супружеская пара – молодые философы, прибывшие по распределению из Ленинграда, – Сталина Сергеевна и Михаил Александрович Розовы. Будучи членами кафедры, они (и особенно Сталина) помогали (чем могли) работе ПКОН. Сейчас оба стали докторами философских наук.

Особо следует сказать о Марине Михайловне Громыко. Ее появление в нашем кругу знаменовало утверждение своего рода нового метода формирования гуманитарных учреждений. Скажу прямо, больших кадровых “вливаний” эти учреждения никогда не имели. “Остаточный” принцип обеспечения культуры и соответствующих наук носил всеобщий характер. Поэтому следовало пользоваться любым случаем, чтобы. пополнить свои ряды. И здесь обнаружилась специфическая “лазейка”. Выяснилось, что жены некоторых ученых, приглашенных для работы в ННЦ, являются по образованию гуманитариями. Их следовало “трудоустраивать” либо за счет ставок Президиума, либо конкретных институтов. Марина Михайловна как раз и оказалась в числе подобных претендентов, каковых было немало и впоследствии. К счастью, она была не только женой, но еще и специалистом высокого класса. Ученица академика С.Д.Сказкина, она прошла хорошую школу в московских академических учреждениях. К тому же, что очень важно, у нас оказались близкими мировоззренческие ориентации и общественные взгляды. В итоге возникло полное взаимопонимание и доверие – основа для плодотворной работы. Впоследствии Марина Михайловна добилась больших: успехов в собственно научной сфере, стала доктором наук. Сейчас она живет и работает в Москве.

Заниматься приходилось разными делами, начиная от технических. и кончая, можно сказать, дипломатическими. Тогда мы имели одну комнату на ул. Советской, 20. Там был наш кабинет, там принимали “ходоков”, зачастивших из других городов, там был склад литературы.

Вскоре произошли события, предопределившие “большую” судьбу гуманитарных наук в Сибири. Выпустив в свет “Тематику”, мы поняли, что заочные связи пора переводить в плоскость непосредственных контактов. Созрела идея провести крупную общесибирскую конференцию, историков, которая должна была оценить ситуацию в сибиреведении, выявить лидеров, наметить основные задачи. В перспективе, конечно, просматривалось создание института – это было главной мечтой.

Сейчас можно только удивляться, как мы (действуя в столь узком составе), привлекая добровольцев (среди них запомнилась Е.А.Куклина, до сих пор работающая в СО РАН), смогли организовать и провести грандиозную по тем временам (да и по нынешним) конференцию. Она последовательно проходила в трех городах: Новосибирске, Томске и Иркутске. Такая география оказалась весьма удачной, можно сказать, мудрой. Ученые старых научных центров – Томска и Иркутска увидели в этом признание своей роли, что сразу же создало атмосферу взаимной благожелательности, предвещавшей дружную работу в будущем. Забегая, вперед, скажу, что так оно и получилось. Начатая после конференции работа над пятитомной “Историей Сибири”, которая стала главным аргументом в пользу института, оказалась, на удивление столичным коллегам, успешной и результативной. Еще бы: какие-то малоизвестные доселе провинциальные историки сумели в короткие сроки создать труд, отмеченный позже Государственной премией.

Конференция, встречи, планы и мечты вдохновляли. Но большая политика, как это бывает у “дипломатов”, в значительной мере делалась за кулисами. Нам довелось заниматься и этим непривычным делом.

Было известно, что на конференцию из столиц приедут видные сибиреведы, среди которых А.П.Окладников, Л.П.Потапов, Г.Ф.Дебец, М.Г.Левин. В некоторых из них мы видели возможных кандидатов на будущие руководящие посты. В личных беседах с руководителями СО АН – тут основная роль “связной” принадлежала М.М.Громыко – выяснилось, что наши рекомендации лишними не будут. Наметилась готовность Президиума СО АН пригласить крупных ученых-гуманитариев в Новосибирск, которая, разумеется, сопровождалась соответствующими обещаниями.

На мою долю выпала честь встречать этих и других корифеев, которых до этого видеть не доводилось. Академик Е.М.Жуков – академик-секретарь Отделения истории АН СССР – был полон достоинства, держался несколько отчужденно. Его заместитель В.И.Шунков был намного проще и доступнее, который затем вместе с А.П.Окладниковым стал одним из главных редакторов “Истории Сибири”. А.П.Окладников же очаровал всех.

В последующих встречах наших ученых с М.А.Лаврентьевым, С.А.Христиановичем и другими руководителями именно Окладников вышел на “первое место” по совокупности всех качеств и достоинств. Тогда же он дал принципиальное согласие на переезд в Сибирь. В сущности в те дни определилось главное: все почувствовали, что раньше или позже институт станет реальностью. Поначалу, правда, Окладников появлялся в городке наездами, но в конце концов он обосновался в “совмещенном” коттедже. Запомнилось также, что Алексея Павловича неотлучно сопровождал, заботясь о шефе и учась у него, первый сибирский аспирант – Анатолий Деревянко. Как оказалось, в этом заключен был символ преемственности – именно А.П.Деревянко перенял эстафету у Окладникова, и он же несет ее в наши дни, став академиком РАН, директором Объединенного института истории, филологии и философии.

Что же касается нашего дальнейшего существования, то оно определилось так: было решено создать вместо ПКОН настоящее научное подразделение во главе с Окладниковым. Поскольку новый сектор удобнее всего было учредить в составе Института экономики, его назвали “для порядка” сектором истории промышленности. С этого времени характер нашей деятельности изменился, все силы были брошены на разработку сначала проектов и проспектов “Истории Сибири”, а затем – на подготовку самих томов. К нам стали прибывать в основном из вузов Сибири новые сотрудники, мы перебрались в Академгородок, где получили площади в одном из жилых домов.

По своей “линии” начал формировать филологическое подразделение В.А.Аврорин (приглашенный из Ленинграда А.П.Окладниковым), который без раздумий переселился в Академгородок. На его плечи чуть позже легла большая забота, связанная с организацией гуманитарного факультета в Новосибирском государственном университете. Валентин Александрович возглавил этот факультет, в составе которого поначалу были и экономические специальности. Первым заместителем декана стала А.Н.Соскина.

Таким образом, уже в начале 60-х годов, т.е. сравнительно быстро, определились формы и перспективы развития гуманитарных исследований в Новосибирском научном центре. Можно сказать, что на этом завершился период “истоков”, центр тяжести начал перемещаться с вопросов организации на научную работу. “Подзадержалось” оформление цикла философских и социологических наук. Здесь М.А.Лаврентьев проявлял осторожность, памятуя о печальной роли некоторых философов в гонениях на генетику и кибернетику. Поэтому он лично выбирал кандидата на руководящий пост в Москве, остановившись в конечном счете на Г.А.Свешникове.

До середины 60-х годов работа гуманитариев не была вполне отлаженной с точки зрения четкого распределения должностных функций, многое делалось на “чистом” энтузиазме. Чувствовалось, что некоторая; “бюрократизация” не помешает. Да и нараставший объем работы требовал упорядочения дел, более строгой соподчиненности всех ступеней; научной иерархии. Необходимость в самостоятельном институте, следовательно, определялась самой логикой развития науки – и как системы знаний, и как организационной структуры. Своеобразным признаком того, что организацию работы предстоит усовершенствовать по общему образцу, стало официальное учреждение в штате Отдела гуманитарных; исследований (в него преобразован был сектор истории экономики) должности ученого секретаря. Ее в 1965 г. занял кандидат философских наук Владимир Иванович Бойко, ныне член-корреспондент РАН.

Наконец, в 1966 г. свершилось то, о чем мы мечтали с первых дней: Институт истории, филологии и философии занял свое место в ряду своих собратьев – институтов Сибирского отделения АН СССР.