Повесть (“Выпись из святогорьские грамоты”) о разводе московского великого князя Василия Ивановича с Соломонией Сабуровой и его новой женитьбе широко используется в трудах по политической истории России XVI в., но происхождение, особенно время создания этого памятника, остается во многом загадочным.

В “Выписи” изложены распространенные в средневековье канонические возражения против развода и второбрачия¹. Хронологическими реалиями служат предсказания Вассиана Патрикеева о том, что в случае повторного супружества московского государя Бог накажет его страну вторжением варваров, пожаром, засухой, “трясением”, и иерусалимского патриарха Марка, будто тогда “наполнится... царство страсти и печали, и будут... убивания, и муки величествию сарападасийских родов, и юнош нещадение, и ово на кола, и иным усечение главное и затоцы без милости, и мнози гради огнем попрани будут”. За это пророчество Вассиан после соборного осуждения со своими единомышленниками был сослан². Известно, что знаменитый публицист угодил в заключение в 1531 г. Стало быть, “Выпись” появилась не ранее этого времени. По М.Н.Тихомирову, переданные там пророчества могут относиться к ранней молодости Ивана IV (1545–1547 гг.)³. С.О.Шмидт полагает, что часть “Выписи”, резко осуждающая развод великого князя и его намерение жениться вторично, создана накануне или вскоре после московского восстания 1547 г., а заключительный раздел памятника (где оценка нового брака Василия III отчетливо не выявляется), как и произведение в целом, судя по выпадам против мусульман, написан следом, в обстановке Казанской войны⁴. Такие выпады, однако, понятны и в условиях русско-татарских отношений последующих десятилетий. Как указывает сам С.О.Шмидт, Москва горела не только в 1547, но и (четырежды) в 1564 г.⁵ Во второй половине 1540-х годов, да и накануне, по наблюдениям А.А.Зимина, не было “варварского” нашествия, а с учетом возраста великого князя на него едва ли могли возлагать ответственность за расправы и конфискации, явно несопоставимые по масштабам с опричной порой (к тому же крымцы сожгли Москву в 1571 г.)⁶. Н.А.Казакова не исключала, что в 40-х годах XVI в. сложился недошедший до нас вариант произведения. (Текстологически это мнение не подкреплено). “Выпись” же в известном нам виде, как считает исследовательница вслед за Е.Е.Голубинским, — памятник второй половины царствования Грозного. Кроме пророчества Марка Иерусалимского о том, что сын Василия Ивановича от второго, законопреступного брака станет грабителем и мучителем, на такую мысль Н.А.Казакову навело сходство “Выписи” с “Историей о великом князе московском” А.М.Курбского⁷. Однако близость источников еще не свидетельствует об их одновременности, более ранний из них мог оказать влияние на позднейший. К тому же “Выпись” и “История” порой расходятся в оценке развода Василия III с Соломонией и его вторичной женитьбы⁸. В отличие от автора “Выписи” Курбский сообщает о ссылке князя Семена (брата своего деда) за выступление против брака московского государя с Еленой Глинской, умалчивает об отношении вселенских патриархов к этому браку, говорит про рождение сыновей великого князя благодаря колдовству, причиной неслыханной “лютости” Грозного объявляет не только его “зачатие” в “законопреступлении и сладострастии”, но и пагубное влияние приближенных. Следовательно, едва ли подобно А.А.Зимину можно считать, что “Выпись” испытала влияние “Истории”⁹. На его взгляд, пророчество Марка о “порушении” “царствия” правителей за их “прелюбодеяние” явно навеяно крутыми временами Ивана Грозного. Содержание “Выписи”, в первую очередь интерес к опричнине, и форма произведения (стилизация под делопроизводственные материалы с элементом “предсказаний”), по А.А.Зимину, ведут к концу XVI — началу XVII в.

Публицистика того времени, с точки зрения исследователя, усматривает в опричных потрясениях корень всех бед, постигших страну, тогда же распространяется жанр предсказаний, например, возникают Сказание о Петре, воеводе Волосском, Повесть о двух посольствах¹⁰. В одной из монографий А.А.Зимина высказано предположение о том, что “Выпись” была составлена в мае 1586 г., когда царская чета скрывалась в подмосковном селе Тонинском (в то время многие бояре во главе с И.П.Шуйским, поддержанные митрополитом и частью столичного посада, добивались развода Федора Ивановича с Ириной)¹¹. Но вопрос о государевом “чадородии” сохранял остроту и в последующие годы¹², пожалуй, вплоть до рождения царевны Феодосии (появившаяся на свет в мае 1592 г., она умерла пятнадцать месяцев спустя). Содержащие предсказания сочинения, упомянутые А.А.Зиминым, в действительности были написаны в канун Смуты и вскоре после Смоленской войны.

Пророчества свойственны многим произведениям XVI в., начиная с Видения хутынского пономаря Тарасия (Прохора)¹³, а также Откровению Мефодия Патарского, которое стало известно на Руси еще в XII столетии. Едва ли стилизацию под делопроизводственные материалы следует признать типичной для книжности времени Смуты и предыдущих лет. Из многочисленных (свыше сорока) публицистических сочинений рубежа XVI–XVII вв. подмеченную А.А.Зиминым черту можно уловить разве что в так называемых смоленской и московской “грамотках”, происхождение которых не совсем ясно. Зато известна публицистическая обработка Судных списков Максима Грека и Исака Собаки, выполненная не позднее 1548 г. Большая челобитная И.С.Пересветова представляет собой политический трактат, написанный в форме прошения. Истоки переживаемой трагедии в опричнине, и то отнюдь не прямолинейно, среди “списателей” периода Смуты пытался найти только Иван Тимофеев¹⁴. Стало быть, А.А.Зимину не удалось привести веских доводов в пользу датировки “Выписи” концом XVI — началом XVII в.¹⁵

М.Д.Каган “представляется убедительным, что произведение, направленное против самого факта рождения Ивана Грозного, появилось уже после смерти царя”, накануне, либо в годы Смуты. “Выпись”, как предполагает исследовательница, отражала “отношение представителей старого боярства к новым династиям (Бориса Годунова или Романовых), пытавшимся обосновать свои права на престол родством с Иваном IV”¹⁶. Не совсем понятно, отчего такое произведение не могло возникнуть при жизни “яростиваго” самодержца. И царь Борис, и Михаил Федорович в доказательство своих державных прав зачастую ссылались на родство с “блаженными” Анастасией Романовной и Федором Ивановичем. Пророчество о том, что сын Василия III от второй жены будет грабителем и насильником, не распространяется в “Выписи” на его преемников.

Исследователями памятника не отмечено, что предсказание Марка Иерусалимского цитируется в послании игумена Снетогорского монастыря Корнилия своему духовному сыну “попу Ивану, хотящу второму браку сочтатися”. Пытаясь отговорить Ивана от его намерения, автор “утешительного писанейца” вспоминает о карах, претерпеваемыми царствами за прелюбодеяния их правителей. По Н.И.Серебрянскому, настоятель “храмов Снетныя горы”, возможно, имел при этом в виду Грозного и обращался к своему духовному сыну между 1587/88 и 1598 годами, т.к. позднее в обители не было игумена Корнилия¹⁷. Любопытно, что древнейший список “Выписи” соседствует в сборнике с Повестью о псковском Святогорском монастыре и Уставом еще одной псковской обители — Елеазаровой, а в Чудовской рукописи наряду с “Выписью” находим Слово о Святогорском монастыре. В одном списке “Выписи” концовка пророчества Марка выглядит, кстати, так же, как в послании Корнилия: “многи гради огнем попалени будут”¹⁸. Это чтение кажется более удачным, чем встречающееся в остальных списках (“огнем попрани будут”). Таким образом, в конце XVI в. повествование о втором браке Василия Ивановича было известно в Псковской земле. Поскольку снетогорский игумен передает только пророчество Марка, кажется маловероятным, что Корнилий располагал посланием иерусалимского патриарха великому князю. Примечательно, что резкое осуждение развода Василия III и его женитьбы на Елене звучит в своде 1567 г., созданном в Псково-Печерском монастыре настоятелем Корнилием или под его руководством¹⁹. Этот монастырь поддерживал связи с Афоном, а ответ святогорских старцев московскому государю приводится в концовке “Выписи”. Так, в 1560/61 г. “Уложение о ектеньях” в Псково-Печерскую обитель привез иеромонах Левкий “от Афонскыа горы”²⁰. Хотя изучаемое сочинение — отнюдь не “Выпись из святогорьские грамоты”, как далеко не безопасное в политическом отношении оно было лишь представлено русским автором посланием афонцев, в такую форму его вполне могли облечь в монастыре, власти которого внушали подозрения царю. Согласно летописи, на которую ссылался Н.М.Карамзин, после гибели Корнилия* “его описание обретеся яко в то время бысть мятеж и нестроение в Российской земле, и разделение царству, и крамола, и смерть, и людям преселения, и имению отъятие, и пожары великие по градам, и мор и глад, и нашествие иноплеменных”²¹. Нетрудно заметить, что эти строки перекликаются с грозными пророчествами из “Выписи”.

Итак, есть основания предполагать, что “Выпись” возникла до конца XVI в. в Псковской земле, скорее всего в одном из местных монастырей. Не исключено, что она вышла из окружения печерского игумена Корнилия. В таком случае ее можно датировать первыми годами опричнины, о которой здесь сообщается иносказательно, т.е. 1565 — началом 1570 гг.

* Корнилий, переписывавшийся с Курбским, Вассиан Муромцев и некоторые другие печерские иноки были казнены по приказу Грозного 20 февраля 1570 г. (Скрынников Р.Г. Государство и церковь... — С. 321).

1 Покровский Н.Н. Замечания о рукописи Судных списков Максима Грека // ТОДРЛ. — Л., 1981. — Т.36. — С.95. Отметим, что в Хронографе 1617 г. и Московском летописце развод и второй брак Василия III считаются правомерными. В том же Хронографе и “хартице” Ивана Тимофеева одобряется идея повторной женитьбы Федора Ивановича “неплодства ради” царицы Ирины. См.: Изборник славянских и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции / Собрал и издал А.Попов. — М., 1869. — С.181, 187; Временник Ивана Тимофеева. — М.-Л., 1951. — С.62; ПСРЛ. — 1978. — Т.34. — С.223.

2 Зимин А.А. Выпись о втором браке Василия III // ТОДРЛ. — 1976. — Т.30. — С.142, 144.

3 Тихомиров М.Н. Исторические связи России со славянскими странами и Византией. — М., 1969. — С.82. В другой работе ученый писал о том, что в “Выписи” отразилось сочинение, видимо, 1540-х годов, направленное против Грозного и его приближенных (Тихомиров М.Н. Российское государство XV–XVII веков. — М., 1973. — С.73).

4 Шмидт С.О. О времени составления “Выписи” о втором браке Василия III // Новое о прошлом нашей страны: Памяти академика М.Н.Тихомирова. — М., 1967. — С.110–122. В других исследованиях С.О.Шмидта “Выпись” приурочивается к середине 1546 — началу 1547 г., ко времени после столичного пожара 1547 г., примерно к 1546–1547 гг. (Шмидт С.О. К изучению “Истории” князя Курбского (О поучении попа Сильвестра) // Славяне и Русь. — М., 1968. — С.369; Он же. От редактора // Судные списки Максима Грека и Исака Собаки. — М., 1971. — С.7; Он же. Становление российского самодержавства: Исследование социально-политической истории времени Ивана Грозного. — М., 1973. — С.86). Со ссылкой на статью С.О.Шмидта о “Выписи” Л.А.Юзефович утверждает, что в этом памятнике задним числом оформлены мрачные пророчества о царствовании Грозного, которыми наполнены первые десятилетия XVI в. (Юзефович Л.А. Образ эпохи. К вопросу об особенностях современного научного взгляда на историю XVI в. в России // Мир источниковедения (сборник в честь Сигурда Оттовича Шмидта). — М., 1994. — С.399). Очевидно, ранее появления на свет первенца Василия III такие пророчества возникнуть не могли.

5 Шмидт С.О. Становление... С.239. Крупные пожары произошли в столице и в 1560, 1565 гг. (Акты исторические. — СПб., 1841. — Т.1. — С.266–267; ПСРЛ. — М., 1965. — Т.13. — С.396.).

По справедливому замечанию В.Д.Королюка, С.О.Шмидт “критически не рассмотрел аргументов, подкрепляющих... точку зрения на “выпись” “как источник второй половины XVI в. (Корелюк В.Д. Рец.: Новое о прошлом... // История СССР. — 1968. — №6. — С.158).

6 Зимин А.А. О методике изучения повествовательных источников XVI в. // Источниковедение отечественной истории. — М., 1973. — Вып.1. — С.200–201. Исследователь аргументированно отклоняет вывод С.О.Шмидта о “многослойности текста произведения”.

7 Казакова Н.А. Вассиан Патрикеев и его сочинения. — М.-Л., 1960. — С.69–70; Она же. Очерки по истории русской общественной мысли: первая треть XVI века. — Л., 1970. — С.117–118. Ср.: С.182; Она же. Вопрос о причинах осуждения Максима Грека // Византийский временник. — М., 1968. — Т.28. — С.113.

8 Зимин А.А. О методике... — С.204–205.

10 Зимин А.А. Россия на пороге нового времени (Очерки политической истории России первой трети XVI в.). — М., 1972. — С.10, 294; Он же. О методике... — С.205; Он же. Выпись... — С.135. Старейший (т.н. Библиотечный) список “Выписи” по филиграням датируется первым десятилетием XVII в.

11 Зимин А.А. В канун грозных потрясений: Предпосылки первой Крестьянской войны в России. — М., 1986. — С.275, прим. 124. Ю.К.Бегунов приписывает А.А.Зимину мысль о появлении “Выписи” в 90-х годах XVI в. Неточно и его утверждение, будто большинство исследователей относит рассматриваемый памятник к 1546–1547 гг. (Бегунов Ю.К. Повесть о втором браке Василия III // ТОДРЛ. — М.-Л., 1970. — Т.25. — С.105).

12 Маясова Н.А. Кремлевские “светлицы” при Ирине Годуновой // Государственные музеи Московского Кремля: Материалы и исследования. — М., 1976. — Вып.2. — С.40; Корецкий В.И. История русского летописания второй половины XVI — начала XVII в. — М., 1986. — С.99, 103; Посольская книга по связям России с Грецией (православными иерархами и монастырями) 1588–1594 гг. — М., 1988. — С.53, 54, 56, 58, 59, 77, 82, 94, 95, 111, 113, 114, 120–122, и др.

13 ПСРЛ. Т.34. — С.183, 190, 191, 193, 194, 201, 204; Тихомиров М.Н. Российское государство... — С.75; Памятники литературы Древней Руси: Середина XVI века. — М., 1985. — С.224, 281, 358, 395–400, 456, 476–478, 522, 526. См. также: Гордиенко Э.А. Изображение Новгорода на иконах XVI–XVII вв. и связь их с общественно-политической ситуацией своего времени // Новгородский исторический сборник. — Л., 1989. — Вып.3 (13). — С.102–106, 109.

14 Полосин И.И. Социально-политическая история России XVI — начала XVII в. — М., 1963. — С.268, 269; Корецкий В.И. История... — С.54; Золотухина Н.М. Развитие русской средневековой политико-правовой мысли. — М., 1985. — С.173, и др. В.Б.Кобрин заблуждался, утверждая, что все авторы начала XVII в. искали корни Смуты во временах опричного террора (Кобрин В. Иван Грозный. — М., 1989. — С.98–99).

16 Каган М.Д. Повесть о втором браке Василия III // Словарь книжников и книжности Древней Руси. — Л., 1989. — Вып.2, ч.2. — С.232.

17 Серебрянский Н. Очерки по истории монастырской жизни в Псковской земле. — М., 1908. — С.491, 493, 529. С.И.Смирнов полагал, что духовническое послание Корнилия, вероятно, писалось вслед за смертью Ивана IV (Смирнов С. Древнерусский духовник: Исследование по истории церковного быта. — М., 1913. — С.149–151); В.И.Охотникова, как и Н.И.Серебрянский, отождествляет автора послания с черным священником Корнилием, упомянутым в купчей грамоте 1592 г. между властями Снетогорского и Сироткина монастырей (Охотникова В.И. Корнилий // Словарь... — Л., 1988. — Вып.2, ч.1. — С.485).

18 Зимин А.А. Выпись... — С.135, 137, 144, прим. 78.

19 Псковские летописи / Под ред. А.Н.Насонова. — М., 1955. — Вып.2. — С.227.

20 Малков Ю.Г. Художественные памятники Псково-Печерского монастыря (материалы к исследованию) // Древний Псков: История. Искусство. Археология. Новые исследования. — М., 1988. — С.222, прим. 12.

21 Карамзин Н.М. История государства Российского. — М., 1989. — Кн.3. — Т.9, прим. 485.

У 1998 г. Нижневартовский педагогический институт