О

О.И. Горюнова, А.Г. Новиков, Н.Н. Мамонова

ЗАХОРОНЕНИЯ БРОНЗОВОГО ВЕКА МОГИЛЬНИКА
САРМИНСКИЙ МЫС НА ПОБЕРЕЖЬЕ оз. БАЙКАЛ

Могильник Сарминский мыс находится на одноименном мысе, ограничивающем с СВ стороны Хужир-Нугайский залив, расположенный на СЗ побережье Малого моря оз. Байкал, в 0,8 км к ЮЗ от п. Сарма (Ольхонский район Иркутской области).

Древний некрополь открыт Маломорским отрядом Комплексной археологической экспедиции Иркутского госуниверситета – КАЭ ИГУ (О.И. Горюнова) в 1985 г. Исследован тем же отрядом КАЭ ИГУ в 1986–1987 гг. Могильник хронологически разновременный (неолит – бронзовый век). Всего вскрыто 33 искусственных сооружений, 13 из которых относятся к бронзовому веку (№2,4, 9–10, 12–13, 21, 25–28, 32–33). Неолитические захоронения этого могильника уже получили свою известность по ряду публикаций [Горюнова, 1987, 1997; Горюнова, Мамонова, 1994], в то время как комплексы бронзового века до сих пор не введены в научный оборот.

В связи с этим цель предлагаемой статьи – характеризовать погребальный обряд захоронений бронзового века могильника Сарминский мыс, сравнить его с ранее известными погребениями, установить датировку и место в периодизации бронзового века Прибайкалья.

Захоронения бронзового века находились на террасовидных уступах южного склона мыса, на высоте от 26 до 52 м над уровнем Байкала. Их расположение – “цепочками”, по линии ЮЗ-СВ. Отмечена наибольшая концентрация детских захоронений (или кенотафов) в СВ конце могильника (выше по склону).

Все погребения – грунтовые, с надмогильными сооружениями, выложенными из плит породы в несколько слоев (рис. 1.1). В момент обнаружения кладки имели вид кольцевых – 7 (№2,9, 10, 13, 21, 25, 28) и сплошных – 6 (№ 4, 12, 26, 27, 32, 33) конструкций. Все захоронения с кольцевыми сооружениями – грабленные в древности. Возможно, их первоначальная конструкция – сплошная. Размеры надмогильных сооружений: 3,0–4,0 х 3,05–5,6 м (7) и 1,2–2,3 х 1,8–3,8 м (6). Их ориентация по линиям: ЮЗ-СВ – 7 (№2, 4, 9, 10, 25, 27, 33), З-В – 2 (№ 21, 32), СЗ-ЮВ – 4 (№12, 13, 26, 28).

Рис. 1. Погребение №12.

1 – надмогильное сооружение; 2 – внутримогильное перекрытие; 3 – погребение.

Могильные ямы (глубина 0,40–0,60 м от современной дневной поверхности) в плане – овальной формы, ориентированные, в основном, по линии ЮЗ-СВ – 9 (№2, 4, 9, 10, 12, 13, 25, 32, 33), по линии З-В – 1 (№21) и СЗ-ЮВ – 3 (№26–28).

Все захоронения – индивидуальные. Трупопомещение единообразное – вытянутое на спине, головой на ЮЗ (см. рис. 1.3). Исключение составляет погребение №21, ориентированное на запад. В захоронениях №26–28 (конструкции не грабленные) – следов погребенных не зафиксировано. Судя по размерам могильных ям (1,0–1,2 х 0,6 м), вероятно, это захоронения (или кенотафы) детей до 1 года. Они отличаются и ориентацией (по линии СЗ-ЮВ). Необходимо отметить, что детей хоронили отдельно от взрослых.

В 4 погребениях (№2, 4, 21, 32) отмечено использование в обряде действия огня: в первых двух случаях – наличие зольных пятен над могильной ямой, под плитами внутримогильного перекрытия, а в двух последних – обожжены отдельные кости (№21 – черепа, №32 – нижнего отдела позвоночника). Погребение №2 – разрушено в древности, №21 – принадлежало женщине возмужалого возраста, №4 и №32 – детские.

Сопроводительный инвентарь укладывался в области головы, верхней половины туловища и пояса. Часто инвентарь располагался компактной группой, вероятно, находясь в какой-то сумке.

Количество предметов в погребениях различно. В четырех захоронениях – инвентарь отсутствовал (№9 и №21 – грабленные, №26 и №27 – возможно, захоронения детей до 1 года). Выделить характерный инвентарь для мужских и женских погребений в настоящее время не представляется возможным в связи с отсутствием достоверно мужских захоронений.

Сохранность костей могильника Сарминский мыс плохая. Из 13 погребений бронзового века полностью разрушено древними грабителями 2 захоронения (№2, 25), 3 могилы – без костяков (№26–28). Остальные 8 погребений представлены, в основном, обломками черепа и костей скелета. Поэтому, при половозрастном определении погребенных учитывались размеры костей, их массивность, состояние зубов, швов и рельефа. Определение пола и возраста проводилось отдельно по фрагментам черепа и по костям скелета. Наибольшее значение при этом придавалось состоянию позвонков и мыщелков длинных костей, так как на них раньше проявляются возрастные изменения. Определение возраста детских костяков делалось, в основном, по порядку прорезывания зубов. Сравнивая определения пола и возраста, сделанные по черепу и скелету, давалось окончательное решение (табл. 1).

Таблица 1

Определение пола и возраста погребенных бронзового века
могильника Сарминский мыс

Анализ распределения погребений по полу и возрасту позволяет говорить, что количество женских захоронений (4) преобладает над количеством мужских (2) и детских (2). Причем, принадлежность погребенных №9 и 13 к мужским – условна, так как определения проведены только по скелету (разрушенные погребения, без черепов). Детские погребения принадлежали людям в возрасте первого детства (inf. I).

Распределение взрослых по возрастным категориям (табл. 2) свидетельствует, что наибольшая частота приходится на категорию возмужалого возраста (ad.); его достигло 3 человека, умерло в зрелом возрасте – 1 и, вероятно, один человек дожил до старческого возраста (№12). Причем обе последних – женщины.

Таблица 2

Распределение взрослых по возрастным категориям

Погребение №12, принадлежащее женщине старческого (?) возраста, отличается от других обилием и составом сопроводительного инвентаря (обломок изделия из бронзы, рыбки-приманки, вероятно, культового назначения, ложка и др.)

Сопроводительный инвентарь захоронений бронзового века могильника Сарматинский мыс представлен: обломком ножа из бронзы – №12 (рис. 2, 2), топорами – №10 и теслами – №25, 32 с овальным сечением из нефрита (рис. 3.2–3), пластинчатыми ножами из нефрита – №10, 13 (рис. 2.5–6), концевыми скребками – №4, 12 (рис. 2.3–4), листовидным наконечником стрелы со слегка выпуклой базой – №12 (рис. 2.1), проколками и сверлами из кремня – №12 (рис. 2.7), галькой-отбойником и пластинчатыми сколами – №4, односторонними гарпунами – №10 (рис. 2.10), костяным цельнорезным крючком (рис. 4.12) и ложкой с глубоким резервуаром и длинной рукоятью (рис. 3.1) – №12, иглами – №12, 33 (рис.4. 5.8) и остриями – №10, 13 (рис. 2. 9,11) из кости.

Рис. 2. Инвентарь из погребений:
1-3, 7-8 – №12; 4 – №4; 5,11 – №13; 6,9,10 – №10.

Набор украшений стандартный для бронзового века Прибайкалья: диски из светлого нефрита и мрамора – №2, 4, 33 (рис. 4.6–7,9,11) и подвески из клыков марала (рис. 4.1–2). В погребении №12 найдены: “луновидная” подвеска из нефрита (рис. 4.10) и 2 подвески в виде рыбок-приманок, изображающих широколобок (рис. 4.3–4).

В двух захоронениях зафиксированы кости животных: челюсть щуки и кости птиц (№12), лапка, вероятно, зайца (№33).

Ансамбль инвентаря по набору и типологии аналогичен глазковским захоронениям Прибайкалья [Окладников, 1955] и, прежде всего, комплексам развитого бронзового века Приольхонья: Шаманский мыс №1,2 (1972 г.), №1 (1975 г.), Улан-Хада П №3, 1 нижний культурный слой Улан-Хады и др. [Конопацкий, 1982, с. 169–170, 175; Комарова, Шер, 1992; Горюнова, 1984, 1992; Горюнова, Хлобыстин, 1992, с. 56; Горюнова, Вороьбева, 1986, с. 49–50; 1993, с. 140, 112].

Рис. 3. Инвентарь из погребений.

По семи погребениям бронзового века могильника Сарминский мыс получены абсолютные даты: №10 – 3710±50 (ГИН–6844) л. н., №12 – 3960±50 (ГИН–5605) л. н., №13 – 4740±70 (СОАН–3765) л. н., №21 – 4140±55 (СОАН–3766) л. н., №22 – 4970±190 (СОАН–3764) л. н., №33 – 4240±120 (СОАН–3767) л. н. и 6520±130 (ГИН–6839) л. н. Разброс дат очень велик – от 3,7 до 6,5 тыс. л. н. Однако, компактное расположение захоронений на могильнике, тождество погребального обряда, типологии и набора сопроводительного инвентаря дают нам основание считать эти погребения хронологически одновременными и синхронизировать их (по типологии инвентаря) с комплексами развитого бронзового века Прибайкалья. Если отнестись к полученным датам не критически, то следует признать, что могильник бронзового века на Сарминском мысе существовал примерно 3 тыс. лет без каких-либо изменений в погребальном обряде и, судя по датам, являлся хронологически одновременным исаковским и серовским неолитическим захоронениях Прибайкалья [Мамонова, Сулержицкий, 1989; Горюнова, 1997], что не соответствует историческому ходу развития. Таким образом, полученные даты вызывают сомнение и выглядят сильно удревненными. К сожалению, в настоящее время для территории Прибайкалья не удается получить корректных дат по бронзовому веку. Подобная ситуация отмечена и М.В. Константиновым для территории Забайкалья [Константинов, 1994, с. 110; Константинов, Семина и др., 1989, с. 118]. Эти факты в настоящее время не объяснимы.

Рис. 4. Инвентарь из погребений:
1 – №10; 2-5, 10, 12 – №12; 6, 7 – №4; 8, 9 – №33; 11 – №2.

В целом, форма и конструкция надмогильных сооружений, трупоположение и ориентация погребенных, набор и типология сопроводительного инвентаря могильника Сарминский мыс характерны для комплексов развитого бронзового века Приольхонья (и всего Прибайкалья), датируемых XVI–XI вв. до н. э. Это подтверждается наличием в комплексе обломка литого ножа из бронзы и “луновидной” подвески из нефрита, аналогичной изделиям из сланца кротовской культуры (развитый бронзовый век) Западной Сибири [Молодин, 1985, с. 43–44], что говорит об их эпохальном сходстве.

ЛИТЕРАТУРА

1. Горюнова О.И. Многослойные памятники Малого моря и о. Ольхон; Автореф. дис. ... канд. ист. наук. – Новосибирск, 1984. – 17 с.

2. Горюнова О.И. Серовские погребальные комплексы Приольхонья; (Датировка и корреляция с материалами поселений) // Проблемы антропологии и археологии каменного века Евразии: Тез. докл. – Иркутск, 1987. – С. 64–66.

3. Горюнова О.И. Бронзовый век на территории Предбайкалья // Северная Евразия от древности до средневековья: Тез. конф. к 90-летию со дня рождения М.П. Грязнова. – СПб., 1992 – С. 50–53.

4. Горюнова О.И. Поздний бронзовый век на территории Прибайкалья // Археология, антропология, этнография Сибири. – Барнаул, 1996. – С. 82–96.

5. Горюнова О.И. Серовские погребения Приольхонья (оз. Байкал). – Новосибирск, 1997. – 112 с.

6. Goryunova O.I. The Early and Developed Bronze Age in the Cir-Baikal Territory// Korean Ancient Historical Society. – Seoul, Korea. – 1995, №18. – Р. 627–648.

7. Горюнова О.И., Воробьева Г.А.. Особенности природной обстановки и материальная культура Приольхонья в голоцене// Палеоэкономика Сибири. – Новосибирск, 1986. – С. 40–54.

8. Горюнова О.И., Воробьева Г.А. Археология и палеогеография развитого бронзового века Предбайкалья// Культура народов евразийский степей в древности. – Барнаул, 1993. – С. 94–117.

9. Горюнова О.И., Мамонова Н.Н. Погребальный обряд и демография серовских захоронений Приольхонья: (оз.Байкаль) // Гуманитарные науки в Сибири. 1994. – №3. – С. 13–19.

10. Горюнова О.И., Хлобыстин Л.П. Датировка комплексов поселений и погребений бухты Улан-Хада// Древности Байкала. – Иркутск, 1992. – С. 41–56.

11. Комарова М.Н., Шер Я.А. Могильники бухты Улан-Хада // Древности Байкала, 1992. – С. 32–41.

12. Конопацкий А.К. Древние культуры Байкала. – Новосибирск, 1982. – 176 с.

13. Константинов М.В. Каменный век восточного региона Байкальской Азии. – Улан-Удэ – Чита, 1994. – 180 с., 83 рис.

14. Константинов М.В., Семина Л.В., Колосов В.К., Сулержицкий Л.Д. Проблема определения возраста археологических памятников Забайкалья // Геохронология четвертичного периода. – М. Таллин, 1989. – С. 118.

15. Мамонова Н.Н., Сулержицкий Л.Д. Опыт датирования по 14С погребений Прибайкалья эпохи голоцена// Сов. археология. – 1989. – №1. – С. 19–32.

16. Молодин В.И. Бараба в эпоху бронзы. – Новосибирск, 1985. – 200 с.

17. Окладников А.П. Неолит и бронзовый век Прибайкалья. – М.–Л., 1955. – Ч.3: Глазковское время. – 347 с. – (МИА. – №43).

Иркутский государственный университет