Л

Л.А.ШАМИНА

СИСТЕМА МНОГОЗНАЧНЫХ МОДЕЛЕЙ
ТЕМПОРАЛЬНОЙ СЕМАНТИКИ В ТУВИНСКОМ ЯЗЫКЕ*

Сложные предложения с придаточными времени служат для выражения временных отношений между событием, описываемым главной частью, и событием придаточной части. Грамматическое значение времени в простом предложении выражается формой сказуемого, которая соотносит событие с моментом речи. Такая система временных значений называется системой абсолютных времен.

В сложном предложении возникают более сложные отношения. Главная часть, которая всегда строится как простое предложение, выражает те же самые абсолютные времена; она соотносит событие главной части с моментом речи. Но придаточная часть сложных предложений может быть ориентирована не только на момент речи, но и на главное событие, а в системе временных конструкций – часто даже в первую очередь на событие главной части, и только через него – на момент речи. Это система относительных времен, где за начало отсчета принимается не момент речи, а какое-то другое событие. В сложном предложении это обычно событие главной части. В остальном отношения остаются такими же, как в системе абсолютных времен.

Значение одновременности, предшествования и следования – это основные грамматические значения, которые передаются средствами ППК. с придаточными времени в тувинском языке. Каждое из этих основных значений расщепляется на несколько более конкретных, частных значений, которые получают выражение с помощью определенных синтаксических форм. Эти значения выражаются с помощью нескольких конструкций, которые в силу этого следует признать синтаксическими синонимами. Как и лексические синонимы, синтаксические синонимы не всегда тождественны по значению. Многие из них различаются более или менее существенными оттенками смысла, хотя встречаются и полные синонимы.

Каждая конструкция сложного предложения в тувинском языке характеризуется прежде всего своими формальными показателями связи придаточной части с главной. Придаточные времени связываются со своими главными с помощью показателей падежей. Показатели местного и дательного падежей в системе выражения временных отношений играют особенно важную роль, показатель исходного выступает только в сопровождении послелогов.

Для понимания тувинских сложных предложений с придаточными времени как определенной системы форм и значений важно учитывать, что не все синтаксические формы, выделяемые на основании показателей указанного типа, способны выражать только одно синтаксическое значение. Точно так же, как одно значение выражается несколькими конструкциями, так и наоборот: одна конструкция может выражать несколько значений. Таких многозначных конструкций среди временных сложных предложений есть несколько.

Но многозначность конструкций, точно так же, как и многозначность слов, характеризует их лишь как единицы языка. Когда они выступают в речи, их значения всегда оказываются достаточно определенными. Происходит это уже не за счет показателей связи, которые остаются неизменными во всех случаях употребления одной и той же конструкции сложного предложения, а за счет "внутреннего контекста" фразы; в первую очередь конкретный смысл фраз, построенных по общей структурной модели (например, фраз с зависимым сказуемым в форме на =ганда) зависит от того, каковы формы их сказуемых, главного и придаточного. Использование в этих позициях разных глаголов, в том числе сложных с разными вспомогательными компонентами, позволяет выразить и длительность, и краткость, и результативность, и многие другие характеристики событий, предопределяет те конкретные временные отношения, которые будут установлены между событиями, названными в двух частях данного предложения.

Иными словами, это значит, что в каждой конкретной фразе, построенной по некоторой многозначной модели, благодаря конкретному лексическому наполнению этой фразы и определенному соотношению временных форм конечного и зависимого сказуемого, события ставятся во вполне определенные временные отношения: мы видим или следование одного события за другим, или полную, или частичную их одновременность. Например: Ханы кажыыдалга таварышкан кижилерге баарда таакпылыг баар, даза солчуп таакпылажыр турган (М. К.-Л., ТЧБУ, 9) – Когда шли к людям, у которых глубокое горе, несли табак, менялись табаком. Здесь полная одновременность. Вир кертилектен ажып чыдырда, ыды ынаар-ла арга сиртинде ээргеш турупкан (СС, ТК, 304) – Когда перевалили через седловину, собака начала беспрестанно лаять там на хребте. Здесь выражено значение следования.

Исследования, выполненные на материале разных тюркских языков: якутского, тувинского, киргизского, хакасского, алтайского [1–5] выявили несомненную связь между типом формальной организации сложного предложения с придаточным времени и характером синтаксической семантики этого предложения. Важная закономерность состоит в том, что чем проще формальное устройство конструкции, тем более разнообразное содержание она позволяет выразить, – разумеется, благодаря тому, что допускает разнообразное лексико-грамматическое наполнение своих позиций.

Далее будет дана общая характеристика многозначных конструкций тувинского сложного предложения с придаточным времени, показан их состав и тот единый принцип варьирования синтаксической семантики, который предопределяет смысловую.

1. Tv=ap//=ra.

Самая высокочастотная из этих моделей – это модель, в которой сказуемое придаточной части – причастие будущего на =ар в форме дательного падежа. Грамматические показатели лица (субъекта зависимого действия) занимают позицию между причастным аффиксом и аффиксом падежа, 3-е лицо у этих зависимых форм, как и у глаголов-сказуемых в простом предложении, выражается отсутствием показателя. Серен-оол крге, Оюмаа эжин кыйгырып турган (У-Х, 27) – Когда увидел Серен-оол, Оюмаа звала свою подругу. Здесь главное сказуемое описывает длительное действие. Вспомогательный глагол тур, который является длительным, непредельным, стоит в форме прошедшего времени на =ган. И вся цепочка событий относится в абсолютный план прошлого. Отсюда видно, что форма на Tv=ap//ra, в отличие от формы на =ар, не имеет значения будущего времени. Сами же эти события предстают как одновременные.

Эта самая модель передает и другие отношения событий во времени: Шаанда шагда гге чаш уруг
трттнерге, уруг сыртыын г иштинге хензиг уургай каскаш, ааа чалаар турган, ол чачыл чер биле кижинитудужун илередип турар (М. К.-Л., ТЧБУ, 14) – Раньше, когда рождался ребенок в доме, выкопав яму, выбрасывали послед, выражая этим обычаем связь человека с землей. Здесь та же самая синтаксическая форма (=ар//га) выражает другие отношения между событиями: это отношения следования. Этот смысл возникает здесь потому, что оба действия представлены как краткие. Общим же для рассмотренных предложений является то, что, во-первых, данная пара связана окказиональными отношениями, эта связь не регулярна, не воспроизводима; во-вторых, речь в них идет об уже происшедших событиях, т.е. о прошлом.

Если в главной части событие имеет место в настоящем времени, то взаимосвязанное с ним зависимое событие предстает как одновременное, регулярное. Например: Хндлг кижи гден нерге, гн улуг ээлери срштур нер, оо соонда ажы-тл база нп келир (М.К-Л., ТЧБУ, 48) – Когда выходит уважаемый человек, взрослые хозяева выходят друг за другом, а потом еще выходят дети.

2. Ту=ар//=да.

Аналогично форме на =ар//га, =ар//да передает действие регулярное, повторяющееся, если событие в главной части в настоящем времени. Например: Чаа чуртка гн тигерде эжиин мурнуу чукче
крндр азы хн нер чкче углай глеп каар (М. К.-Л., ТЧБУ, 37) – Когда ставят юрту на новом месте, двери делают на юг, или туда, где всходит солнце.

Отнесенность события главной части е план прошлого переводит и событие зависимой в абсолютный план прошлого. Действие зависимой части носит единичный характер и одновременно с действием главной части. Например: Баглаажынга аът баглап чыдырда, ак халаттыг кижи гден нп келген (СС, ТК, 306) – Когда привязывал коня у коновязи, вышел из юрты человек в белом халате. Здесь событие зависимой части предстает одновременным событию главной части.

3. Ту=ган//=да.

Третья модель сказуемым придаточного имеет форму причастия прошедшего времени в форме местного падежа: =ган=да.

В составе этой модели форма Ту=ганда не выражает того значения прошедшего времени, которое характерно для формы на =ган. Здесь она выражает лишь отношение временной соотнесенности данного события с событием главной части. Каков характер этой соотнесенности – одновременность, следование или нечеткая временная связь – зависит уже от конкретного лексико-грамматического наполнения отдельных фраз. Кажан тыва дыл дугайында чугаа болу бергенде, чеден чылдар эгезинде болган бир таварылганы бо-ла сактып кээр мен (У-Х-94, 37) – Когда заходит речь о тувинском языке (то и дело, часто), вспоминаю случай, который был в начале 70-х годов. Здесь воспоминания о случае, имевшем место в 70-х годах, представлены одновременными с разговором о тувинском языке. Но при этом данное совпадение событий во времени понимается как многократное, повторяющееся. Абсолютный временной план этой цепочки событий – настоящее время. Следует подчеркнуть важное обстоятельство: наличие лексического указателя на регулярность события в главной части: местоименного компонента с частицей -ла – бо-ла 'то и дело, часто'. Событие в главной части в этом примере представлено настоящим временем причастия на =ар. Это обстоятельство способствует выражению неоднократного, повторяющегося события формой на =ган//да. Ср. еще: Ойнаарынга ынак эвес, карандаш, саазын тутканда, ыыды чиде бээр (БХ, 89) – Не любит играть, когда берет в руки карандаш, бумагу, замолкает (букв.: голос=ее исчезает); Кат, тоорук нмээнде, скээртен-даа сктп кээр (СС, ТК, 56) – Когда не растут (не урождаются) ягоды, орехи, хоть откуда приходят (идут).

Если же в главной части событие имело место в прошлом, выражено формой прошедшего на =ган, то событие зависимой части, представленное формой на =ган//да, не мыслится одновременным событию главной части. Событие главной части наступает вслед за событием зависимой части, причем в этой последовательности события происходят однократно, не носят регулярного, повторяющегося характера. Например: Ондар-оол биле Белекмаа имир чарыштыр, танцылаар шлге рер хгжм ойнай бергенде, чедип келгеннер (СС, ТК, 132) – Ондар-оол и Белекмаа пришли вместе с сумерками, когда на танцплощадке играл духовой оркестр; Эжик шыгыраан дег болганда, семис майор кстп келген (СС, ТК, 198) – Когда заскрипела дверь, появился толстый майор.

Форма на Ту=ган //да представлена во многих тюркских языках, где она тоже выражает временную связь событий, но в тувинском языке, как было показано выше, эта форма, кроме значения регулярности, воспроизводимости данных временных отношений, выражает отношения одновременности и следования.

Таким образом, форма на Tv=ap //да передает единичные события, одновременные с событием в главной части, если в главной части прошедшее время. События зависимой части предстают регулярными, повторяющимися, если в главной части настоящее время.

В отличие от формы на Tv=ap //да, формы Tv=ap //га и Ту=ган //да выражают два семантических типа отношений: одновременность и следование главного события за зависимым. Следование единичного события главной части за единичным, однократным событием зависимой части имеет место в том случае, когда оба события отнесены к абсолютному плану прошлого. Если в главной части событие в настоящем времени, то взаимосвязанное с ним зависимое событие предстает как одновременное, регулярное.

4. Ту=са//за.

Четвертая модель связана с использованием в качестве зависимого сказуемого "формы на =са/=за", которая представлена во всех тюркских языках и оценивается тюркологами по-разному. Ее называют "условной формой", "условно-временной", "условным наклонением", а также условным деепричастием. У нее много общих признаков с деепричастием. То что она спрягается подобно форме прошедшего времени на =ды, не препятствует такой оценке: в тувинском языке спрягается и форма на =гыже, которую называют предельным наклонением. Но поскольку форма на =са/=за довольно широко используется как сказуемое простого предложения, есть некоторые основания считать ее особой формой "косвенного наклонения", идя в этом отношении за традицией.

Форма на =са/=за в тувинском языке используется главным образом в качестве сказуемого придаточной части условного сложного предложения. Но это не единственная ее функция. Она появляется и в придаточных уступительных (осложняясь частицей -даа), и в причинных, и во временных. Но где бы она ни появилась, условный оттенок, компонент смысла, присутствует в ней всегда. Этим и объясняется место этой модели в рассматриваемой сейчас системе основных многозначных моделей временных сложных предложений.

Так как форма на =са/=за не имеет собственного, абсолютного временного значения, отнесенность этой фразы в целом к определенному временному плану определяется формой главного сказуемого. Здесь возможны разные формы, и от этого зависит не только временной план, но в какой-то мере и сами временные отношения между событиями.

Для формы на =са/=за очень характерно сочетание с формой будущего времени. Но в этом случае как раз труднее всего различить, когда фраза имеет именно временное значение, а не условное? Ответ прост: фраза воспринимается как временная в тех случаях, когда событие, описываемое придаточным с формой на =са, ожидается с полной уверенностью, т.е. когда, например, идет речь о периодичности в природе, о возрастных изменениях, повседневных бытовых действиях: Изиг хннер келзе, ынчан эштип кириптер бис – Когда наступают жаркие дни, тогда мы начнем купаться (темпоральная семантика); Хар бичии-ле эриге берзе, анап кириптер бис – Когда (если) немного оттает снег, мы пойдем на охоту (не дифференциированная семантика); Чаъс ам чок болза, агаарлап чоруулуар – Если сейчас не будет дождя, пойдем гулять (условная семантика).

Форма на =са употребляется и во фразах, главное сказуемое которых имеет форму прошедшего времени, а потому оба события отнесены к абсолютному временному плану прошлого. Однако у таких фраз есть важная структурно-семантическая особенность, которая противопоставляет их фразам со сказуемым придаточной части в форме на Ту=ар//да. Она состоит в том, что между придаточной и главной частью их обнаруживается пропущенное, но легко восстанавливаемое смысловое звено, которое можно представить с помощью предиката кер= 'видеть'; это звено и было бы главной частью по отношению к придаточной – а та предикативная единица, которая на самом деле заканчивает предложение, описывает ту картину, то событие, которое неожиданно открылось, когда совершилось зависимое событие. Естественно, что это придаточное должно в качестве субъекта действия иметь человека, способного видеть и оценивать увиденное. Например: Тарак-оол бир кежээ купезинге олурарга, эжик соктаза-ла, кожазы американ турист бо кстп келген (Кудажы, с. 142) – Однажды вечером, когда Тарак-оол сидел в своем купе, когда в дверь постучали, (оказалось) вошел сосед американский турист. Здесь форма на =са осложнена частицей -ла.

Таким образом, и эта четвертая конструкция в рассматриваемой микросистеме находит свое особое место. Как ни близки по смыслу эти четыре конструкции, полными синонимами их считать нельзя. Эти конструкции составляют ядро общей системы темпоральных ППК тувинского языка. С их помощью можно выразить самые важные с точки зрения потребностей общения отношения между событиями во времени: отношения следования и разных типов одновременности – в любых абсолютных временных планах.

Рассмотренные выше конструкции – это конструкции ППК, которые в тувинском языке свободно и естественно образуются с помощью чисто морфологических средств. О том, что перед нами сложное предложение, свидетельствует прежде всего то, что зависимое сказуемое здесь имеет полноценную подлежащную валентность. Подлежащее при таком сказуемом имеет форму неопределенного падежа, как и сказуемое главной части или простого предложения. Между подлежащим и сказуемым устанавливается координация в лице: сказуемое принимает личные показатели точно так же, как их принимает глагольное сказуемое в простом предложении, с той лишь только разницей, что после этих показателей в двух конструкциях становится аффикс местного падежа, в одной – дательного; форма на са имеет двойной показатель: внутренний и внешний, между которыми помещается показатель лица. В 3-м лице все эти формы специальных показателей лица не принимают, – как и в глагольном конечном сказуемом, третье лицо выражается именно отсутствием показателя.

5. Ту=гыже.

Пятая многозначная конструкция сложного предложения в системе темпоральных конструкций тувинского языка – это конструкция с формой на =гыже в роли сказуемого придаточной части. Форма на =гыже называется формой предельного наклонения.

Парадигма спряжения формы на -гыже сходна с парадигмой спряжения формы на -са. Форма на -гыже тоже спрягается с помощью внешнего аффикса, который появляется только в 1-м и 2-м лице: келгижемче, келгижецче, но: келгиже.

Тот факт, что бывший падежный аффикс стал уже органической частью единого показателя данной формы, делает ее принципиально сопоставимой с деепричастиями, которые тоже употребляются исключительно в функции сказуемого зависимой части. Например, деепричастие на -гаш, которое в тувинском способно принимать падежные аффиксы.

Специфическая семантика предложений с формой на Тv=гыже состоит в том, что событие, названное придаточной частью, предстает как предел, за который не переходит событие главной части. Многозначной же эта конструкция является потому, что в зависимости от разных характеристик протекания действий, как зависимого, так и главного, этот предел может пониматься как односторонний, т.е. как ограничение действия, события "впереди", в перспективе его протекания (в относительном будущем) или как двусторонний, т. е. своего рода "рамка", как ограничение главного события в его начале, и в конце.

1) Ту=гыже: 'пока, в то время, пока'. Двустороннее ограничение главного события можно представить следующими примерами:

Мен бо шлд кескижемже сен суглап экел – Пока я кошу это поле, ты сходи за водой.

В примерах этой группы форма Ту=гыже образуется от глаголов, которые характеризуют действие как длящееся, занимающее собою значительный промежуток времени; главное действие предстает либо как мгновенное, краткое, либо как имеющее определенную длительность. Но в любом случае это событие укладывается в те временные рамки, которые заданы придаточной частью, "охватываются" длительностью зависимого события.

Однако самым регулярным значением формы на -гыже является значение предела действия в будущем.

2) Ту=гыже: 'до тех пор, пока', рвс келгиже мааа ыяап ызырныр ужурлуг бис (ЕТ, с.152) – До тех пор, пока придут наши друзья, мы должны непременно удержаться здесь. В данном примере зависимое действие представляется как наступающее в некоторый момент, но мыслится кратким, и его наступление означает окончание события главной части.

6. Ту=галак//та.

Шестая конструкция, способная выражать более чем одно временное отношение между событиями, – это конструкция, в которой сказуемое придаточной части принимает форму на =галакта. Это каритивная глагольно-причастная форма, обозначающая действие, которое еще не совершилось, но вот-вот должно совершиться, представлена широко в тюркских языках Сибири и в киргизском, причем в каждом языке имеет свои оттенки. В тувинском языке она понимается, скорее, как будущее время, т.е. более значимым оказывается второй компонент ее семантики: "вот-вот наступит".

Аффикс местного падежа и в этом случае выражает временную соотнесенность этого еще не совершившегося, но ожидаемого события с другим, названным главной частью. Двойственность семантики самой формы на =галак неизбежно влечет за собой и двойственность, неоднозначность тех временных отношений, которые связывают ее с другим событием. Эти конструкции выражают, с одной стороны, одновременность между моментом, когда данное событие еще ожидается (но не произошло), и событием главной части. С другой же стороны, в них заключено значение предшествования события главной части этому событию, когда оно действительно произойдет. Например: Тудуг иштинче киргелек чорда, ааа уткуштур Кыссыгбай хлмзрп нп келген [2, 1987, 209] – Когда он еще не вошел (=в то время, когда входил, но еще не вошел) во внутрь здания, навстречу ему вышел Кыссыгбай.

В хакасском языке второй компонент "еще не произошло" имеет, по-видимому, большее значение. Ср. хак.: ...Торы, Ойаны чооына хынмин, тзеензер чадып, стол даа чыылалахха, тон алтына кiр паран – ...так как Торгы не понравилась речь Ояна, она на кровать легла, под шубу забралась, когда стол еще не убрали.

В отличие от рассмотренных выше конструкций, где неоднозначность была присуща лишь единицам языка, а при реализации этих единиц в речи снималась благодаря внутреннему контексту фраз, и прежде всего благодаря аспектуальным формам главного и зависимого сказуемого, в данном случае конструкция остается неоднозначной и в речи, и в тексте. Оба значения присутствуют в таких фразах одновременно, и только на фоне общего контекста или всей ситуации можно сказать, которое из них в данном случае является более значимым.

ПРИМЕЧАНИЕ

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 97-04-06304).

ЛИТЕРАТУРА

1. Ефремов Н.Н. Сложноподчиненные предложения времени в якутском языке. – М.: Наука, 1984.

2. Шамина Л.А. Временные полипредикативные конструкции тувинского языка. – Новосибирск: Наука, 1987.

3. Абдуллаев С. Н. Темпоральные конструкции уйгурского языка. – Алма-Ата: АКД, 1987.

4. Боргоякова Т.Н. Способы выражения временных отношений между двумя событиями в современном хакасском языке. – Алма-Ата: АКД, 1987.

5. Филистович Т.П. Темпоральные полипредикативные конструкции алтайского языка. – Новосибирск, Изд-во НГУ, 1991.