Т.Г.Мальчукова.
Филолог – это профессиональный читатель. В наше не самое благоприятное – для художественной и вообще письменной словесности время, когда снижение числа постоянно читающих людей (“простых” читателей) приблизилось к катастрофической отметке, стать филологом – это выбор профессии, требующий мужества и отваги. Книга профессора Петрозаводского университета Т.Г.Мальчуковой призвана была укрепить дух тех, кто выбрал для себя достойное место в культуре – место наследника и хранителя Слова. Эту сверхзадачу, объединяющую разнообразную по тематике и проблематике лекции, статьи, изыскания автора, удалось выполнить в полной мере.
Рецензируемая книга является результатом тщательного изучения широкого круга проблем, связанных с рецепцией античной культуры русской и общеевропейской литературой, филологией, философией. В поле зрения автора, являющего образец редкой в наше время широты филологической образованности, попадают не только классические вопросы классической филологии (рассмотрение малоизученных аспектов гомеровского эпоса, историко-типологический анализ жанровых особенностей античной эпиграммы), но и выявление сюжетных, мотивных, стилистических реминисценций из античной литературы в произведениях Гете, Шиллера, Пушкина, Достоевского, полемика с отдельными интерпретациями Пушкинских текстов, анализ критических суждений Пушкина, Достоевского и других русских писателей об античных и западноевропейских авторах и многое другое. Круг научных интересов Т.Г.Мальчуковой включает в себя вопросы теории и практики художественного перевода, эстетические концепции Аристотеля, Бахтина, Лосева, становление филологической науки, критическое осмысление некоторых теоретических идей (в частности, В.Г.Белинского и С.С.Аверинцева).
Тематическое разнообразие очерков, собранных в четыре цикла, не оставляет впечатления пестроты благодаря удачно выстроенному обрамлению: идеи вводной лекции “Филологическая наука и гуманитарное образование”, пройдя через всю книгу, концентрируются в завершающем очерке “О философской филологии”. Введенное А.Ф.Лосевым понятие “философской филологии” является своего рода ключом к представленным в книге трудам Т.Г.Мальчуковой. Оно обозначает область знания и метод познания, продолжающие античные и христианские традиции отношения к слову и противостоящие новейшим деконструкционистским тенденциям в филологии.
Достигнутое автором внутреннее единство превращает собрание статей – в монографию, каждая глава которой содержательно и даже композиционно воспроизводит общий смыслообразующий принцип книги: движение от истоков культурной традиции к ее продолжениям и обновляющим актуализациям как непреложный, органичный процесс духовной жизни. Т.Г.Мальчукова – убежденная единомышленница Т.С.Элиста, М.М.Бахтина и других неотрадиционалистов XX в.
В первой главе монографии (гомеровский цикл очерков) основное внимание уделяется исследованию комического и смеха в эпосе Гомера, а также истории толкования “гомерического смеха” – от Аристотеля до наших дней. Понятие, истоки, модификации и формы комического издавна составляют область многочисленных и разноголосых интерпретаций, куда наш автор вступает смело и убедительно. Исследовательница отстаивает правоту Аристотеля, полагавшего, что Гомер явился родоначальником не только трагической, но и комической поэзии, “драматизировав не насмешку, а смешное”. Комические сцены “Илиады” обоснованно трактуются Т.Г.Мальчуковой как структурно и содержательно необходимые компоненты эпоса; предпринимается тщательное собирание смеховых гомеровских сюжетов (например, “прелюбодеяние Ареса и Афродиты”) и мотивов (например, “негасимый смех блаженных богов”), оказавших весьма значительное влияние на последующее развитие европейской литературы. Основополагающей чертой смеха в гомеровском эпосе оказывается художественно продуктивное со- и противопоставление смеха людей и смеха богов. Но “главное открытие Гомера” – установление эстетического характера смеха, который у него “мотивирован созерцанием”, для чего поэт “вводит отсутствующую в фольклорных текстах фигуру не связанное с действием очевидца” (с.51).
Вторая половина “гомеровского цикла” очерков посвящена влиянию легендарного основоположника европейской литературы на творчество и мировоззрение писателей Нового времени: прежде всего Гете, Шиллера, Пушкина, Достоевского. Обнаружены многочисленные реминисценции и аллюзии “Илаиды” и “Одиссеи” в “Тени Фонвизина”, “Руслане и Людмиле”, “Евгении Онегине”, “Полтаве” Пушкина, в “Неточке Незвановой” и “Подростке” Достоевского. В качестве блестящего примера неброской красоты творческого филологического труда можно указать на трактовку “дыма отечества” у раннего Достоевского как гомеровской реминисценции (с.97–99).
Особую ценность, на наш взгляд, представляет раздел “Анфологические эпиграммы в поэзии А.С.Пушкина”, в котором удачно затронута важнейная для пушкинского творчества “струна” соотношения традиции и новаторства. Анализируя эпиграммы 1830 г. “Царскосельская статуя”, “Отрок”, “Рифма”, “Труд”, Т.Г.Мальчукова приходит к выводу, отличающемуся от распространенных в пушкинистике мнениях об этих текстах. Исследовательница утверждает, что авторский цикл стихотворений не является аморфной группой антологических пьес на античные темы, но внутренне прочно связан как своей эпиграмматичностью (в жанрово-каноническом ее значении), так и содержательной новизной объединяющей их мысли.
Завершает вторую главу прояснение термина “антологическая поэзия”, изобретенного В.Г.Белинским для обозначения пушкинских “подражаний древним” и подобных им текстов. Впоследствии этот термин стал некритически использоваться при отнесении некоторых произведений поэтов пушкинской поры и самого Пушкина к квазижанровому образованию “антологического рода” – вместо их действительной жанровой атрибуции.
С творчеством Пушкина связаны и два очерка, открывающие третий цикл филологических трудов автора. Первый очерк (“Пушкин – критик Вайрона”) представляет собой, как кажется, исчерпывающее исследование байроновской темы в критике и лирике Пушкина. Вторая пушкинская заметка из этого раздела пересматривает восходящую к статье А.Ахматовой гипотезу, согласно которой в отрывке “Когда порой воспоминанье...” дано описание острова Голодай – места погребения декабристов. Связав отрывок с написанной в одно с ним время эпиграммой “Отрок”, стихотворением “Утопленник” и другими текстами, а также со статьей Батюшкова “О характере Ломоносова”, содержащей сведения о пророческом сне Ломоносова, Т.Г.Мальчукова приходит к выводу о ломоно-совских аллюзиях отрывка, уметно напоминая завет самой Ахматовой: “Побольше стихов – поменьше III отделения”.
Рецензия на книгу А.А.Дерюгина “Тредиаковский-переводчик: Становление классицистического перевода в России” под пером Т.Г.Мальчуковой превращается в проблемно насыщенный очерк по теории перевода.
Наконец, заключительная глава книги являет нам научное и миросозерцательное филологичевкое credo автора, которому удалось увлечь нас интригами своих разысканий в сфере Слова. Героями этого четвертого цикла очерков под названием “Филология, философия, культура” выступают русские филологи XX столетия – Лосев, Бахтин, Аверинцев.
Бахтинология в наше время разрослась, можно сказать, в особое подразделение мирового гуманитарного знания со своими конференциями, периодическими изданиями, многочисленными монографиями и бесчисленными статьями. Сказать здесь свое слово непросто. Однако Т.Г.Мальчуковой это все же удается. Обращая внимание на явную не-довостребованность идей Бахтина узкими “античниками” (хотя сами эти идеи выросли в значительной степени на почве осмысления судеб античной традиции в Новое время), автор монографии выявляет “различную оптику”, фундаментальную “разномасштабность” поистине философской филологии Бахтина и традиционного антиковедения (не делая исключения и для столь крупных его фигур, как С.А.Аверинцев и М.Л.Гаснаров).
Кажется, еще авторитетнее и восхитительнее для нашего автора фигура “православного мыслителя” А.Ф.Лосева – “духовного учителя нашего времени”, как назван очерк его творческой биографии. Наиболее значимыми уроками Учителя здесь предстают уроки неслиянности и нераздельности: отечественной и европейской традиции, “славянофильства” и “западничества” в их взаимодополнительности, науки и творчества (как названа сама филология на обложке книги), а в конечном счете – Логоса и Софии, порождающих “философскую филологию”.
Прорастающая из зерна имяславия “философская филология” трактуется Т.Г.Maльчуковой весьма расширительно. В этом ряду оказываются не только П.А.Флоренский или И.А.Ильин, но и почти все главные герои рецензируемой книги: Платон и Аристотель, Гете и Шиллер, Пушкин и Достоевский, Белинский и Ахматова, Бахтин и Аверинцев, “историки и теоретики перевода Егунов и Дерюгин” (с.317). Некоторая стан-ность этих соседств демонстративна и концептуальна. Ведь, на взгляд автора, “философская филология распространена везде, где есть духовная культура, независимо от языка, национального характера и религии, и где имеется ее изучение в аспекте духовности” (с.328–329) – изучение, не утрачивающее “духовную доминанту” (с.331). Возражать против такой установки профессионального (филологического) чтения представляется делом неблагодарным и неблагородным.
Хотя возражать по частностям, конечно, можно, а иногда и хочется. Едва ли так уж верно, например, что “философская филология противополагает себя семиотике” (с.331), а “Духовный смысл сказки” Ильина едва ли антагонистичен “Морфологии сказки Проппа. Пожалуй, и здесь перспективнее было бы усмотреть взаимодополнительность, все ту же неслиянность и нераздельность.
Впрочем, подобного рода возражения или, скорее, сомнения вполне факультативны. Вот с чем действительно невозможно согласиться, так это с “истолкованием концепции С.С.Аверинцева”, выдвинувшего понятие “рефлективного традиционализма” для характеристики европейского литературного самосознания, условно говоря, от Аристотеля до 60-х годов XVIII столетия. Вполне принимая тезис Т.Г.Мальчуковой о том, что “соотношение традиции и новаторства” является “центральной проблемой истории культуры” (с.291), приходится настаивать, что крайне плодотворная идея С.С.Аверинцева не “про это”. Под именем “рефлективного традиционализма” С.С.Аверинцев дал описание первой в истории художественной культуры парадигмы художественности (данная категория в последнее время закономерно вытесняет любимое детище советского литературоведения – категорию “творческого метода”). Существо рефлективного традиционализма в том, что “литература осознает себя самое и тем самым впервые полагает себя самое именно как литературу, т.е. реальность особого рода, отличную от реальности быта или культа1. Это первоначальная стадия литературного самосознания, на которой художественная деятельность мыслит себя преимущественно деятельностью по правилам – ремеслом особого рода. Для самого С.С.Аверинцева очевидно, что “в литературе, как во всем, действительность эпохи и богаче, и противоречивее, нежели сознание эпохи”2. Поэтому обвинение его концепции “в огрубляющей, схематической периодизации” (с.291) безосновательно. Действительно уязвимое место этой концепции – только лишь неразвернутость пост-традиционалистской картины литературного самосознания, где на протяжении последующих веков происходила динамичная смена целого ряда парадигм художественности, приведшая не только к антитрадиционализму авангардистов, но и к неотрадиционализму Т.С.Элиста, О.Мандельштама, В.Набокова, И.Бродского и многих других гениальных художников нашего столетия.
Спор Т.Г.Мальчуковой с С.С.Аверинцевым занимает далеко не центральное место в ее книге. Мы остановились на этом почти периферийном полемическом моменте лишь для того, чтобы дать возможность хотя бы в малой степени ощутить нехрестоматийную живость рецензируемого научного дискурса.
Прекрасно изданная (что вообще характерно для издательства Петрозаводского университета) книга Т.Г.Мальчуковой широко и увлекательно открывает дверь в мастерскую профессионального чтения – верного своим лучшим традициям и именно поэтому нового и современного. Автора и всех тех, для кого он работал, поздравляем с удачей.
ПРИМЕЧАНИЯ
1
Аверинцев С.С. Древнегреческая поэтика и мировая литература// Поэтика древнегреческое литературы. – М., 1981. – С. 3.2
Там же. – С. 5.В.И.ТЮПА, Г.А.ЖИЛИЧЕВА
© /997
г. Институт филологии СО РАН, Новосибирск