Ночью 22 сентября 2020 года ушел из жизни Сергей Сергеевич Хоружий.
Когда пытаешься сказать какие-то слова о нем, они тут же вянут и сохнут. Любые характеристики кажутся либо мелкими, либо казенными. Да, конечно, мощный, глубокий ум, широчайшая эрудиция, знание многих языков ...
Все так. Но это все казенно, выспренне. Он был солдат науки. Стойкий, несгибаемый. Работал как вечный двигатель.
Мне подарила судьба не просто возможность встречаться с ним, общаться, переписываться. Нам удалось и подружиться, и поругаться, и снова помириться, и вместе поработать. Он несколько раз приезжал к нам на совместные антропологические семинары. Мы договорились, что сначала планируем и проводим семинар, затем публикуем тематическую подборку в журнале «Человек.RU». Затем обсуждаем итоги, вновь обсуждаем, вновь проводим... И так несколько лет. Получалась хорошая перекличка текста и действия, слова и события. И так несколько раз. Приезжал он не один. С ним приезжали и его соратник по синергийной антропологии, мой давний старший товарищ и собрат Олег Игоревич Генисаретский, также переводчик М. Фуко, Ж. Делеза, А. Кожéва и многих других замечательный философ Александр Григорьевич Погоняйло.
Мы смогли поставить высокую планку интеллектуального разговора, Большой Беседы. Разнообразили жанры. Пленарные доклады, круглые столы, выставки книг, просмотр кинофильма и его обсуждение и т.д.
Несколько лет мы фактически вместе издавали журнал. Нам удалось выстроить целую интеллектуальную сеть антропологического сообщества.
Когда думаешь о связи с ним, то ты ощущаешь реальность культурной эстафеты. Ты понимаешь, что через него через пару-тройку рукопожатий ты встречаешься, например, с Флоренским, через эстафету Хоружий – Бибихин – Лосев – Флоренский.
Бывая в его квартире в Москве на Белой Даче, ощущаешь себя в интеллектуальном духовном храме. На полках стоят не просто книги, много книг. Но каждой из них – своя духовная биография. Например, томик стихов О. Мандельштама с автографами Надежды Яковлевны.
Он ведь, кстати, был в свое время еще и книжным диссидентом. Издавал в самиздате литературу, запрещенную властью – авторов так называемой реакционной, махровой религиозной философии.
В научном споре был несгибаем и непримирим. Я несколько раз получал от него подзатыльники и затрещины, учась строгости и дисциплины мысли. В простом общении предельно деликатен. В науке – бесстрашен и беспощаден. Не врал ни себе, ни другим, не приспосабливался. Ригорист. Предельно щепетилен и требователен к себе в вопросах интеллектуального труда, литературного наследия. Да, он был колюч и не удобен для тех, кто привык к имитации, к взаимной нетребовательности и необязательности. Но ведь мысль требует дисциплины ума и глубокого сердечного труда.
Работал по старинке. Сначала писал рукопись, на бумаге. Правил, переписывал. И только потом печатал. И все делал сам.
Нам еще предстоит разбираться с его великим наследием. Но надо сказать, что его интеллектуальная машина смогла сделать и издать множество совершенно удивительных произведений.
Я уж не говорю о подвиге, который он совершил, подарив нам русского Д. Джойса, начиная это дело вместе с другом В. Хинкисом.
Он начинал вместе с другом В. В. Бибихиным свой проект синергийной антропологии, еще в 70-е годы. Его «Улисс в русском зеркале», «Очерки синергийной антропологии», «К феноменологии аскезы, «Фонарь Диогена» и другие – не просто фундаментальные работы. Они задают целые новые направления для научных исследований.
Спасибо Вам, Сергей Сергеевич!
Низкий поклон.
Сергей Смирнов